Репост из: Polina was online
Когда я обсуждала мою первую европейскую зарплату с моим первым европейским работодателем, мне было сложно понять, почему HR постоянно оперирует цифрами брутто в год. Какая мне разница, сколько вы мне будете платить до изъятия налогов, если на эти налоги я никак не могу повлиять? Зачем вы мне рассказываете, что оффер — €80,000 в год, если на самом деле на руки я получу €48,192, €7,352 пойдет в фонд социального обеспечения, и еще €24,456 — на подоходный налог. Мне виделся в этом какой-то изощренный бюрократический садизм, тебе постоянно напоминают, что из твоей личной зарплаты государство берет 43%, самый высокий процент из всех возможных в прогрессивной налоговой системе, и распоряжается этими деньгами по своему усмотрению, решая, сколько пойдет на велосипедные дорожки, сколько — на образование, сколько — на медицину, сколько — на зарплату президенту, сколько — на президентский кортеж и охрану, сколько — на бесплатные завтраки детям из многодетных семей, сколько — на оборонную промышленность, сколько — на пропаганду деторождения, сколько — на клумбы перед парламентом, заказ на которые ушел школьному другу двоюродного брата вице-мэра по цене, завышенной в тридцать восемь раз.
Прожив в Европе четыре года, я с трудом могу осознать, как от меня до двадцати восьми лет напрочь ускользал тот факт, что я платила 43% налога с зарплаты, и живя в России. Но я не замечала и не задавала лишних вопросов. Потому что вся система была построена так, чтобы я не замечала и не задавала лишних вопросов. Я понимала, что плитка каждый год перекладывется не на карманные деньги Собянина, но никак не связывала расходы на эту плитку со своим личным банковским счетом. Ну да, коррупция, госбюджет, но сколько там в госбюджете из налогов физлиц. В расчетной ведомости появлялась цифра 13% и я почему-то упорно верила, что остальные 30% из расчета зарплаты каждого работника, работодатель платил из собственных доходов, а не из моих (гуманитариям нужно больше времени, чтобы сложить два и два).
Когда полиция дубинками бьет безоружных протестующих, когда мэр летит в командировку на частном джете по цене два миллиона рублей в час, когда руководитель убыточной госкорпорации получает зарплату, равную зарплатам восьми тысяч четырехсот двадцати двух учителей — стоит помнить, что все это наше государство делает на 43% наших зарплат.
Прожив в Европе четыре года, я с трудом могу осознать, как от меня до двадцати восьми лет напрочь ускользал тот факт, что я платила 43% налога с зарплаты, и живя в России. Но я не замечала и не задавала лишних вопросов. Потому что вся система была построена так, чтобы я не замечала и не задавала лишних вопросов. Я понимала, что плитка каждый год перекладывется не на карманные деньги Собянина, но никак не связывала расходы на эту плитку со своим личным банковским счетом. Ну да, коррупция, госбюджет, но сколько там в госбюджете из налогов физлиц. В расчетной ведомости появлялась цифра 13% и я почему-то упорно верила, что остальные 30% из расчета зарплаты каждого работника, работодатель платил из собственных доходов, а не из моих (гуманитариям нужно больше времени, чтобы сложить два и два).
Когда полиция дубинками бьет безоружных протестующих, когда мэр летит в командировку на частном джете по цене два миллиона рублей в час, когда руководитель убыточной госкорпорации получает зарплату, равную зарплатам восьми тысяч четырехсот двадцати двух учителей — стоит помнить, что все это наше государство делает на 43% наших зарплат.