Бухани с кенгуру

А зато к рублю сохраняем твердую пятерку.

«Привязки тенге к рублю не существует!» — экономисты Казахстана.

Есть один канал, на который, когда я натыкаюсь, жутко бомблю и хочу уничтожить автора. Каждый раз себе говорю: даже не открывай, спокойствие дороже. И снова на грабли.

Угадайте, какой?

«Больше самоубийц — меньше самоубийц», «эгоист, не думал даже о близких», «теперь кому-то придётся его с асфальта оттирать». Это далеко не полный список того, что, думаю, каждый видел в комментариях под новостями о суициде. Эти комментарии шокируют жестокостью, но еще больше удивляют глубиной непонимания проблемы.

Многие воспринимают суицид как нечто, связанное с личной слабостью. Как в зверином обществе — слабый, значит, нужно его скинуть со скалы. Сам скинулся? Отлично, меньше возни. Иначе «нужно просто собраться», «выдержать», «побороть себя». Это ложное убеждение связано с тем, что в нашем обществе до сих пор не принято обсуждать психические заболевания и даже эмоции открыто. Болит — терпи, но молчи.

Суицидальные мысли — это не о слабости, а о глубокой боли, которая не может быть просто пережита или забыта. Депрессия, тревожные расстройства, одиночество могут настолько изолировать человека, что он не видит иного выхода. Мы сочувствуем, когда раковый больной на последней стадии под морфием хочет, наконец, прекратить свои страдания, но в случае с суицидом это почему-то перестает работать.

Почему такие комментарии популярны? Все проще, чем кажется. Это не просто реакция на трагедию, это отражение нежелания решать. Легче обвинить человека в эгоизме, чем признать, что общество не уделяет внимания психическому здоровью. Легче назвать причиной глупую игру, чем увидеть корень проблем в семье.

В стране, где тема депрессии воспринимается как следствие безделья, а не болезнь, где проявлять эмоции это стыд, такие высказывания становятся нормой. В итоге тот, кто стоит на краю, себя ощущает виновным во всем и делает шаг.

Жизнь каждого у нас до сих пор воспринимается как нечто обыденное, ценность индивида становится размытым понятием. Общество ориентировано на видимость достижения успеха, демонстрацию материального благополучие, что активно демонстрируется в тех же соцсетях, а обратная сторона — психологическое благополучие и внутренний мир — остаются в тени. Дефицит эмпатии, нежелание замечать внутреннюю боль, отсутствие поддержки не помогут нам уйти с вершин печального рейтинга самоубийств.

Сексуальное образование — как оно есть

В некоторых семьях в СНГ существуют стереотипы о том, что юноша должен «стать мужчиной» в раннем возрасте, и это происходит через первый сексуальный контакт с проституткой. Это может происходить под инициативой старших членов семьи, которые таким образом «готовят» юношу к сексуальной жизни, чтобы он не ударил в грязь лицом и вообще повзрослел. Таким нападкам чаще подвергаются чувствительные дети, которые, по мнению взрослых, кажутся слишком ранимыми, слюнтяями. А так же те дети, которые выросли без мужского воспитания.

Еще один из самых тревожных аспектов этой проблемы — педофилия. Когда речь идет о том, что подростков (особенно в возрасте 10-15 лет) «инициируют» в сексуальный опыт с помощью проституток, это на самом деле является сексуальной эксплуатацией и насилием над несовершеннолетними. Несмотря на то, что такое явление может быть социально оправдываемо в некоторых культурах или семьях, это не отменяет незаконности и аморальности. Возраст 10-15 лет — это подростковый период, когда ребёнок еще не сформировал своё представление о сексуальности, границах, и тем более не готов к сознательному участию в сексуальных отношениях.

Несовершеннолетние не могут по закону дать осознанное согласие на сексуальные отношения. Даже если подросток не сопротивляется или кажется заинтересованным, это всё равно остаётся сексуальным насилием, а значит, может привести к депрессии, тревожности, а также к развитию посттравматического стрессового расстройства (ПТСР), не говоря уже о риске инфекций, передающихся половым путем.

Печально, что часто инициаторами таких действий становятся отцы, дяди или старшие братья, которые навязывают ребенку этот опыт. Это не только поощряет педофилию, но и создаёт модель, где старшие мужчины фактически насилуют или эксплуатируют младших, игнорируя эмоциональные и психологические последствия для подростков.

Дети, которые получили ранний сексуальный опыт с проститутками, могут обсуждать это с друзьями как «норму» или важную часть взросления, хвастаться этим опытом, говоря что секс — это символ зрелости и мужественности. И может формироваться убеждение, что для мужчины важно как можно раньше вступить в сексуальные отношения, не обращая внимания на наличие взаимного согласия и эмоциональной близости, рассматривая как только физическое влечение, формируя в итоге определённый менталитет общества.

Юноши могут неосознанно воспроизводить насильственные и манипулятивные модели поведения в своих отношениях. Это приводит к росту случаев эмоционального, физического и сексуального насилия в обществе.

В культурах, где сексуальные темы табуированы или искажённо воспринимаются, трудно ввести адекватные программы сексуальнного воспитания. И оказывается, что сексуальная эксплуатация подростков нормализована, а в обществе закреплено насилие, объективация женщин, доминирование мужчин и снижена значимость эмоциональной близости в отношениях.

Возникает культура, где секс воспринимается как товар, а насилие и неравенство становятся частью социальных норм.

— Frau Ainur