Что по итогам года.
Мне нравится говорить о трендах, так что буду систематизировать все, что показалось важным для индустрии.
Театральных трендов в уходящем году я бы выделила три:
🎯 низовая инициатива
🎯 инклюзивность
🎯 гражданский театр
Причем, часто это взаимодополняемые или взаимозаменяемые вещи, если вообще не одно и то же. Расшифрую.
Низовая инициатива – это значит, что небольшие театральные команды самостоятельно создают большие проекты. Причем неважно – большие по объему или по значимости работы. Это тот случай, когда поддержка со стороны сводится к минимуму или ее вообще нет, а главным становится идея и целеустремленность.
В этом году случилось внушительное количество независимых фестивалей и лабораторий. И это не только проект «Тотального театра» Total Fest, например, которому уже три года, или театральные уикенды в ARTиШОКе, которые команда практикует уже почти пять.
Первый фестиваль aLqa провел театр ArtKöshe – пять независимых режиссеров и пять драматургов за три месяца в лабораторном формате с нуля создали пять спектаклей. Платформа adamdart ведет лабораторию документального театра, и за полгода ее участники выпустили такое количество премьер, что я сбилась со счета.
Мы с Трансформой запустили концепцию микрофестивалей – это был и драмарафон как фестиваль драматургии и читок, и показы четырех спектаклей в формате автофикшна, в том числе и два гастрольных.
Эта самая инициатива снизу даже надломила большую систему. Молодежный театральный форум, который проходит в разных странах СНГ, в этом году проводили в Алматы. Глобально его организатор – конфедерация театральных союзов (то есть союз союзов театральных деятелей) и в каждой стране его организацией как раз и занимались местные СДТ. Но у нас это был не союз, а независимая театральная команда – StarTDrama.
В этот же тренд укладывается развитие антрепризы. За театром Şam, который все-таки больше антрепризный, чем независимый, последовал проект «Солнечная линия» продюсера и актрисы Айсулу Азимбаевой. И я знаю еще несколько продюсеров, которые тоже намерены работать в эту сторону.
И что еще интересно – так это то, как стремительно актерские и режиссерские мастерские в творческих вузах преобразуются в лаборатории. Такие лаборатории создают и жургеновцы, и шабытовцы, и турановцы, и даже студенты регональных колледжей и институтов искусств. Особенно радостно, что в работу берут современную казахстанскую драматургию: это видно по тому, как часто у меня и у других драматургов стали спрашивать про пьесы. И кстати, это касается не только творческих вузов: в политехническом университете есть свой театральный проект и своя локация – ArtLab.
Теперь про инклюзию и гражданский театр. Инклюзию я здесь понимаю в широком смысле: как представление театра в качестве места или среды, доступной и открытой для всех. В частности, это о том, как в работу над театральными проектами включаются профессионалы из других сфер, и получаются интересные коллаборации. Как, к примеру, музыканты из объединения TOBE занимались созданием саунда к спектаклям фестиваля aLqa. В этом проекте, кстати, и в качестве драматургов были дебютанты: из литературы и медиа.
Или модельер Аида Кауменова дебютировала в театре как художник по костюмам в спектакле «Ұлпан» театра Мусрепова (еще был крутой кейс в театре Ауэзова про коллаборацию с кондитерской фабрикой Bayan Sulu в спектакле «Қозы Көрпеш – Баян сұлу», но это не про инклюзию, конечно, а про креативный фандрайзинг).
Что до гражданского театра, то этому тренду не первый год, и он продолжает развиваться. В этом году стало заметно, как из многочисленных актерских курсов рождаются публичные проекты, причем именно что гражданские, а не самодеятельные. Например, так происходит с лабораторией «Кружок», так по итогам двух мастер-классов в ARTиШОКе появился гражданский спектакль «Со-бытие», так функционировал проект Р2Р, так уже много лет работает театр «АсАбАлАр».
Чем для вас отметился театральный 2024-й? (мой еще не закончился, так что пока не прощаюсь до следующего)
Мне нравится говорить о трендах, так что буду систематизировать все, что показалось важным для индустрии.
Театральных трендов в уходящем году я бы выделила три:
🎯 низовая инициатива
🎯 инклюзивность
🎯 гражданский театр
Причем, часто это взаимодополняемые или взаимозаменяемые вещи, если вообще не одно и то же. Расшифрую.
Низовая инициатива – это значит, что небольшие театральные команды самостоятельно создают большие проекты. Причем неважно – большие по объему или по значимости работы. Это тот случай, когда поддержка со стороны сводится к минимуму или ее вообще нет, а главным становится идея и целеустремленность.
В этом году случилось внушительное количество независимых фестивалей и лабораторий. И это не только проект «Тотального театра» Total Fest, например, которому уже три года, или театральные уикенды в ARTиШОКе, которые команда практикует уже почти пять.
Первый фестиваль aLqa провел театр ArtKöshe – пять независимых режиссеров и пять драматургов за три месяца в лабораторном формате с нуля создали пять спектаклей. Платформа adamdart ведет лабораторию документального театра, и за полгода ее участники выпустили такое количество премьер, что я сбилась со счета.
Мы с Трансформой запустили концепцию микрофестивалей – это был и драмарафон как фестиваль драматургии и читок, и показы четырех спектаклей в формате автофикшна, в том числе и два гастрольных.
Эта самая инициатива снизу даже надломила большую систему. Молодежный театральный форум, который проходит в разных странах СНГ, в этом году проводили в Алматы. Глобально его организатор – конфедерация театральных союзов (то есть союз союзов театральных деятелей) и в каждой стране его организацией как раз и занимались местные СДТ. Но у нас это был не союз, а независимая театральная команда – StarTDrama.
В этот же тренд укладывается развитие антрепризы. За театром Şam, который все-таки больше антрепризный, чем независимый, последовал проект «Солнечная линия» продюсера и актрисы Айсулу Азимбаевой. И я знаю еще несколько продюсеров, которые тоже намерены работать в эту сторону.
И что еще интересно – так это то, как стремительно актерские и режиссерские мастерские в творческих вузах преобразуются в лаборатории. Такие лаборатории создают и жургеновцы, и шабытовцы, и турановцы, и даже студенты регональных колледжей и институтов искусств. Особенно радостно, что в работу берут современную казахстанскую драматургию: это видно по тому, как часто у меня и у других драматургов стали спрашивать про пьесы. И кстати, это касается не только творческих вузов: в политехническом университете есть свой театральный проект и своя локация – ArtLab.
Теперь про инклюзию и гражданский театр. Инклюзию я здесь понимаю в широком смысле: как представление театра в качестве места или среды, доступной и открытой для всех. В частности, это о том, как в работу над театральными проектами включаются профессионалы из других сфер, и получаются интересные коллаборации. Как, к примеру, музыканты из объединения TOBE занимались созданием саунда к спектаклям фестиваля aLqa. В этом проекте, кстати, и в качестве драматургов были дебютанты: из литературы и медиа.
Или модельер Аида Кауменова дебютировала в театре как художник по костюмам в спектакле «Ұлпан» театра Мусрепова (еще был крутой кейс в театре Ауэзова про коллаборацию с кондитерской фабрикой Bayan Sulu в спектакле «Қозы Көрпеш – Баян сұлу», но это не про инклюзию, конечно, а про креативный фандрайзинг).
Что до гражданского театра, то этому тренду не первый год, и он продолжает развиваться. В этом году стало заметно, как из многочисленных актерских курсов рождаются публичные проекты, причем именно что гражданские, а не самодеятельные. Например, так происходит с лабораторией «Кружок», так по итогам двух мастер-классов в ARTиШОКе появился гражданский спектакль «Со-бытие», так функционировал проект Р2Р, так уже много лет работает театр «АсАбАлАр».
Чем для вас отметился театральный 2024-й? (мой еще не закончился, так что пока не прощаюсь до следующего)