Красная Юрта

таджиками), в то время как проживающие в Бухаре казахи и киргизы из-за сопротивления местной власти не получили вообще никакой территориальной автономии.

Кстати говоря, “фарси-таджикское” Нацбюро в этом процессе размежевания 1922-24 гг. занимало самую миролюбивую позицию. В то время как узбеки, казахи, туркмены и киргизы ломали копья вокруг каждого спорного кишлака, таджики были удовлетворены тем, что им добровольно готовы были дать, даже не пытаясь поднимать скандалы по поводу многочисленных фактов приписывания “фарси-таджикских” или “смешанных” тюрко-иранских общин к “узбекской нации”. В итоге, созданная чуть позже Таджикская АССР в составе Узбекистана имела почти нулевой экономический потенциал, а её столица Дюшамбе фактически являлась деревней с двумя сотнями жителей. Опомнились таджики только в конце 20-х, когда в ответ на рост местного национализма и низового экономического недовольства Москва вывела ТаджАССР из состава Узбекистана в отдельную республику, отклонив правда бóльшую часть территориальных требований таджикского руководства (что уже в современную эпоху порождает антисоветские мифы таджикских националистов о “предательстве коммунистами” таджикских интересов, потому что, якобы, и Бухара, и Самарканд, и Андижан, и Коканд были исконно таджикскими и не должны были быть отданы Узбекистану).

Что касается формирования Узбекской ССР в 1924 году, то парадокс в том, что практически все узбекские фракции, кланы и клики скептически восприняли идею слияния Бухары, Хорезма и бóльшей части Туркестанской АССР в единое узбекское государство. Единственной группой, активно поддержавшей московскую идею, являлась команда бухарских партийно-хозяйственных руководителей во главе с Файзуллой Ходжаевым. Причем многие низовые бухарские мусульмане-коммунисты также выступали против ликвидации Советской Бухары на том основании что Бухара, в отличие от непонятного “Узбекистана”, действительно имела многовековую историю государственности и высокий авторитет в мусульманском мире.

Почему же Ходжаев поддержал планы Москвы? Мотивы этого доподлинно неизвестны, но нарком иностранных дел Чичерин (который сам являлся противником создания Узбекистана через разрушение древних Бухары и Хорезма, полагая что это нанесет удар по авторитету СССР на Востоке) в одной из записок Политбюро ЦК РКПб, касающихся процесса размежевания от 28 мая 1924 года, предположил, что “бухарская торговая буржуазия”, нацеленная на завоевание, с опорой на Москву, руководящих высот в новой республике, стремится, с одной стороны, избавиться от бедных и пустынных туркменских районов, а с другой - желает взять под контроль перспективные хлопководческие долины Хорезма и Туркестана.

👆В целом, большевики действительно настойчиво продавливали свою модель государственной организации в Средней Азии, попутно преодолевая сопротивление местных мусульман, которые не очень-то хотели становиться казахами, узбеками или кыргызами. Сегодняшним среднеазиатским националистам это покажется удивительным, - ибо теперь национальные государства региона, да и нации в целом, воспринимаются как “вечные” и исторически обусловленные, - но 100 лет назад многие местные мусульмане в штыки воспринимали усилия коммунистов по построению региональных nation states. Просто потому, что никакого “национального самосознания” здесь не было и в помине. Имелась племенная, религиозная, региональная, клановая самоидентификация, но не национальная, что конечно мешало модернизационным проектам советской власти, вынужденной конструировать новые нации буквально с нуля.

Причем, началось это сопротивление нацстроительству сразу же после окончания активной фазы гражданской войны.

В 1920 году Москва выдвинула первый проект территориального размежевания многоэтнической Туркестанской Советской Республики в соответствии с этно-лингвистическими критериями. 

Именно тогда впервые были введены в оборот обозначения для трех основных групп населения ТСР, которые могли бы составить отдельные национальные единицы: “узбеки” (городские и оседлые тюркоязычные, которые в имперских переписях упоминались как сарты, узбеки и тюрки), “казахи” (кипчако-казахоязычные кочевники степей) и “туркмены” (кочевники-скотоводы тюркоязычной восточно-огузской группы).

Однако эти предложения натолкнулись на недовольство местных национал-коммунистов во главе с руководителем Мусульманского комитета Туркестанской Компартии Тураром Рыскуловым, которые не только горячо выступали против разделения якобы единой “тюркской нации” (просто говорящей на разных диалектах “тюркского языка”), усматривая в этом продолжение царской колониальной политики, но и призывали к созданию независимой от РКПб Тюркской Коммунистической Партии, которая сможет эффективней “экспортировать” большевизм на мусульманский восток. Понятное дело, были и требования передачи власти местным кадрам, но эти требования звучали не очень громко и убедительно, т.к. Москва еще с 1919 года сама начала процесс активного вовлечения мусульманских кадров в аппарат ТСР, который до этого почти на 80% состоял из славян. Это спасибо Ленину, который быстро врубился, что “славянская гегемония” в республиканском руководстве питает ряды басмачей.

Заручившись поддержкой туркестанской секции коммунистов-мусульман Рыскулов отправился в Москву, где его демарш всполошил партийную верхушку. Спор с тюркскими национал-коммунистами в итоге дошел до самого Политбюро ЦК РКПб, которое в специальной резолюции от 29 июня 1920 года категорически отвергло предложение о сохранении единой тюркской республики как “противоречащее идеям Октябрьской революции”. Ну а чтобы подсластить горькую пилюлю, одновременно ЦК призвал отозвать из ТСР всех коммунистов “зараженных колониализмом и великорусским национализмом”.

Разочарованные этим решением Москвы Рыскулов и многие другие мусульманские большевики ушли в отставку с постов ТСР и были заменены куда более умеренными кадрами, которые, однако, продолжали ставить палки в колеса среднеазиатским национальным проектам.

Например, полностью провалилась первая попытка создания Горной Кара-Киргизской области в 1922 году: не только из-за того, что между различными племенными фракциями возникли разногласия вокруг административных границ, но и потому, что киргизский проект вызвал бурное возмущение кадров из Казахской (тогда Казакской) АССР, по мнению которых кара-киргизы являлись частью “казахского народа” и никакой речи об их самоопределении идти не могло.

Ровно такие же проблемы возникли и в Хорезмской Народной Советской Республике, где местные мусульманские коммунисты выражали открытое недовольство проектом создания Казахско-каракалпакской области, и в Бухарской Народной Советской Республике, где лишь под нажимом центра удалось добиться создания Восточно-Бухарской области (населенной ираноязычными гражданами,

Просим вас не поддаваться панике, все наши активисты в безопасности.

Задержанные люди не причастны к нашей организации несмотря на то, что им вменяют. Тем не менее, это люди, имевшие антифашистские взгляды и пострадавшие от произвола спецслужб. Если у вас есть желание и возможность их поддержать, то вы можете сделать это по реквизитам выше.