Всемирное шежіре

Казахстанская постправда. К чему пришла вся зона kz

1 февраля прекратила работу редакция одного из старейших интернет-изданий страны — Zonakz, золотые годы которой пришлись на время, когда сайт работал под брендом «Навигатор». Заламывать руки по уникальным журналистским материалам и выдающимся коллективам в этой связи мы не будем. В конце концов, упустив возможность создать информбезопасность, наши журналисты в продакшн-студиях переключились на производство сериалов и в этом значительно преуспели. Это значит, что как минимум, талантливые контент-мейкеры в стране пока остались.

Важна дискуссия по другому поводу — насколько СМИ в республике умеют держать удар, поддерживать общественную дискуссию и быть вообще важным социальным инструментом? Понятно, что в современном мире понятие медиа в целом размывается — полемика вокруг базовых вопросов о роли и месте социальных сетей, поискового графика и новостных агрегаторов носит фундаментальный характер и пока еще только осмысливается. Происходит это во всем мире, Казахстан не исключение.

Но у нас, как обычно, есть и специфические вопросы. Например, объемы рекламного рынка — важного показателя здоровья в отрасли. Еще в позапрошлом году по данным Центрально-Азиатской рекламной ассоциации емкость всего рынка медиа составляла 113,4 миллиарда тенге с учетом НДС. Для сравнения — это примерно полтора годовых бюджета Кокшетау.

Если разделить эти деньги на 506 зарегистрированных СМИ, мы увидим, что рекламный рынок способен обеспечить примерно 35 тысяч долларов в месяц (с НДС!) на одно медиа, включая ТВ (мы в курсе, что эти цифры считаются не так линейно). Но на сколько хватит этих 35 тысяч (которые надо еще заработать, поскольку цифра Ассоциации носит оценочный характер)? Этот объем практически весь уйдет на десятка полтора журналистов, технический персонал и аллокацию редакции. Даже для менеджмента останется совсем немного, без особого жира.

Собственно, на фоне этой цифры становится бессмысленной полемика вокруг негативного влияния госинформзаказа (ГИЗ) на качество журналистики; вокруг борьбы с иностранным влиянием (кстати, Zonakz закрылась аккурат с приостановкой финансирования USAID. Ни на что не намекаем); вокруг качества подготовки журналистских материалов. А в последнее время СМИ растеряли вообще все остатки легитимизации информации внутри страны — нынешняя администрация точкой пропаганды избрала российские СМИ, где пиарщики от государства из числа бывших журналистов (Игорь Хен, например) за деньги размещают позитивные статьи о государственном аппарате и роли второго президента.

Это важный симптом. Собственная элита не воспринимает отечественные СМИ заслуживающим внимание игроком. А значит, тот же ГИЗ уходит в пустоту. Кто-нибудь в стране занимался глубоким изучением интересов аудитории? Кто-нибудь занимается работой со смыслами? Только не надо рассказывать про известную сетку — завывания и сделанные под копирку отчетно-выборные «мнения» «блогеров» и «экспертов» в Фейсбуке выглядят изощренным издевательством над зрением читающего. На таком фоне «Навигатор» в старой версии — выглядит аналитическим порталом. А лоялистский «Жетi кун» на «Хабаре» времен Владимира Рериха — боевым информационным крылом крупного Think Тank. Крупные СМИ «старого Казахстана» точно не опускались до обслуживания мелких региональных акимчиков.

Поэтому зубоскалить сейчас над уходом «Нави», в общем, странно — эта редакция вырастила целую плеяду журналистов и публицистов, запомнилась острыми сюжетами и даже попыткой вести расследования. То есть, одна редакция сделала для информационной безопасности в разы больше, чем все эти бессмысленные «галстуки», распределяющие ГИЗ. А если еще и закончились деньги на поддержку сайта — уйдет в небытие еще один архив новейшей истории страны. Получается, что Юрий Мизинов, издававший до «Навигатора» печатную газету «451 градус по Фаренгейту», буквально предрек «горящие» архивы.

Ни собственных СМИ, ни собственного общественно-политического архива.

«Республика» в огне, Zonakz умерла, осталось немного «Времени» и мутная Orda. Несите нам «Казправду», мы хотим забыться.

Предсказания президента. Как весело будет в «новом» Казахстане

Экономическая политика Казахстана находится на пороге крутого пересмотра, цель — переход на «инвестиции в развитие». Но так как тумбочки, из которой можно взять денег, нет (Нацфонд стабильно сокращается), то нужно будет что-то резать. Из недавнего выступления премьера Олжаса Бектенова становится очевидно, что этим «что-то» будет социальная политика. Вот основные тезисы главы правительства:

• Текущая динамика экономического роста недостаточна, что вызвано нехваткой объема бюджета развития. В развитых странах он достигает 25 процентов от всех расходов, а в Казахстане — 8 процентов. Остальное — текущие расходы, в основном социалка.
• Из-за этого инфраструктура и другие базовые для экономического роста сферы остаются недофинансированными.
• Основная налоговая нагрузка ложится на фонд оплаты труда, то есть, на себестоимость. Еще до того, как товар попал на полку, предприниматель уже вынужден заплатить большую часть налогов.

Для решения этих проблем предлагается:

• Снизить социальный налог и обязательные пенсионные выплаты, при этом повысив НДС.
• Ужесточить контроль за субсидиями, по которым есть «спорные моменты».
• Проверить эффективность расходов на социальную сферу (фактически речь пойдет, конечно, об их сокращении). Цифровые механизмы контроля для этого уже активно внедряются.

Ситуация с дефицитом бюджета в прошлом году, видимо, сильно озадачила власти предержащие, так что настрой достаточно серьезный. Нынешняя налоговая и фискальная реформа, скорее всего, станет крупнейшей за десятилетия. Впрочем, Токаев от идеи налоговой реформы, похоже, склонен несколько дистанцировался, предложив продолжить обсуждение и попеняв на отсутствие средств у Акимов. Значит, система всё еще в процессе принятия решения.

Не всё будет сводиться к урезанию социалки и субсидий. Ставку планируется сделать и на инвестиции, но сомнений в их отсутствии внутри страны ни у кого нет,  следовательно, искать будут внешнее фондирование. Сейчас ведется разговор о пересмотре различных СРП с иностранными корпорациями, что может существенно пополнить доходную часть бюджета. Однако здесь достичь каких-то результатов значительно сложнее — у транснационалов достаточно лоббистских ресурсов, чтобы избежать наиболее неприятных последствий.

Скажем прямее, для изменения экономического курса нужна корректировка политического. Какие-то сдвиги будут, если правительство наберется храбрости пересмотреть отношения с инвесторами из 90-х. Пока такое возможно в совсем уж крайних случаях: если отступать будет дальше некуда, то чиновники как свихнувшийся хомяк, может, и прыгнут на транснационалов. А пока есть что есть (привет Нацфонду), все будут сидеть тихо как мыши.

И в целом стоит понимать, что любое «развитие» имеет оборотной стороной сокращение потребления в том или ином виде, пусть и временное — нужны ресурсы для инвестиций в будущее. Это касается любых «прорывов» в прошлом — от советской индустриализации 1930-х до «корейского экономического чуда» 1960-х. Так что многим наверняка придется затянуть пояса, о чем недавно сказал Токаев.

«Мировой опыт показывает, что эффективность госаппарата во многом проявляется именно в таких трудных ситуациях (глава государства признает, что положение дел не айс — ред). Как бы тяжело ни было, но правительство должно обеспечить тотальную экономию средств и их расходование только на решение самых насущных задач. Пришло время затянуть пояса и жить по средствам», — цитирует президента «Казправда».

Токаев также подчеркнул, что «на первый план выходят вопросы, связанные с тем, что новой реальностью мировой экономики становятся тарифные конфликты и санкционное противостояние». И эти тенденции, по его словам, «чреваты тяжелыми последствиями».

Суммируем: мы уже в трудной ситуации (не мы, алармисты и паникеры, это Токаев сказал), затягивание поясов неизбежно, будущее сулит нам всякие неприятности. А из плюсов… А про плюсы никто не говорил. Будем читать «Казправду», вдруг там найдут что-то про положительное. Весело жить в «новом» Казахстане, где бы только денег на это найти.

Снова не построили рай. Что вырастет в «новом» Казахстане

С февраля в Казахстане подорожает бензин. Глава Минэнерго Алмасадам Саткалиев на недавнем брифинге сообщил, что на первом этапе повышение составит не более 5 тенге. Сейчас социальный АИ-92 стоит от 199 до 205 тенге.

«Идеального сценария нет, заправочные станции будут исходить из собственной экономики. Здесь вы знаете, бензин складывается тоже из нескольких компонентов. Любой нефтепродукт состоит из стоимости нефтей, стоимости переработки, стоимости транспортировки, стоимости складирования, затрат на АЗС. Исходя из этой совокупности факторов, будут определять оптимальную стоимость бензина. Идеальных сценариев не будет, мы допускаем перекосы в тех или иных регионах, по которым будем принимать соответствующие меры», — заверил министр, обозначив, что антимонопольное ведомство всегда готово к действию.

Отметим, что Саткалиев сказал про первый этап, а про количество этапов и общий показатель роста цен на ГСМ не сказал. Пообещал, что 400 тенге за литр точно не будет. Но 399 — это ведь не 400 и ничего правительству не предъявить, если возникнет такой сценарий. И понять Минэнерго можно — оно ведь не институт благородных девиц, чтобы годами обеспечивать населению заведомо убыточные цены на топливо. Себестоимость производства, вроде бы, значительно выше, чем нынешняя стоимость ГСМ. Государство само загнало себя в ловушку антирыночными механизмами регулирования цен, сомнительной социальной поддержкой уязвимых слоев населения и прочими неэффективными мерами? А теперь чиновники пугают антимонопольщиками, что в случае чего — мы на страже.

Какие у нас еще новости для населения? Кроме того, что традиционно рост цен на любой вид топлива тянет за собой цепочку дальнейших подорожаний, — известий больше нет. Стоимость продовольствия или популярных товарных групп ТНП завязана на логистике. А та — на топливе. Даже если в идеале литр ГСМ подорожает на 2,4 процента, как обещает Саткалиев, совсем не факт, что ровно на столько же подорожает всё остальное. Беспорядочная экономика взаимоотношений на потребительском рынке, хотя бы на примере «курс доллара — стоимость жилья на вторичном рынке» показывает, что для поднятия цен на вообще не связанные между собой вещи не нужно ни основания, ни повода.

Например, запланированного повышения НДС с 12 до 20 процентов в рамках налоговой реформы по факту не произошло, а казахстанцы побежали скупать квартиры. Достаточно было самого факта грядущего роста цен на все товары и услуги, чтобы на первичном рынке застройщики среагировали, прибавив к стоимости квадратного метра 5-10 процентов. Вторичный рынок жилья никогда не оставался в стороне.  В 2023-2024-х существенно выросла в цене коммуналка. Монополистам развязала руки госпрограмма «Тариф в обмен на инвестиции». Правда, кроме прибавки в квитанциях на 25-30 процентов не очень заметны движения в инвестиционном направлении системы ЖКХ. Продовольствие вообще дорожает вообще без всяких инфоповодов, просто по факту — инфляция же.

И только зарплаты большей части населения, не связанной узами договорных отношений с государством в виде госслужбы, практически не меняются. То есть в отчетах Бюро нацстатистики дорожают, конечно, в среднем «по больнице», а в реальном выражении покупательская способность доходов у значительной части населения исключительно падает. В бюджете вообще немного денег на изображение заботы об обездоленных. Государство взвалило ее на себя столько, что после принятия Налогового кодекса одни граждане более высокими налогами будут покрывать самые первичные потребности других. Заодно содержать госаппарат, фискальный рефлекс которого в 2024-м заиграл новыми красками.

Итак, повышение цен неизбежно, особых соображений, что с этим делать нет. Хотя в порядке антикриза можно предложить заготовку: «Хоть что-то в "новом" Казахстане должно расти!» Это называется «идеального сценария нет».

Налоги на здоровье и банк Минздрава. Как Альназарова отвечала на критику депутата

В конце января в мажилисе во время правительственного часа депутаты буквально размазали всю действующую систему здравоохранения и медстрахования. Но не так, чтобы отдуваться пришлось одной Акмарал Альназаровой, в системе полно проблем, зависящих не только от Минздрава.

Особенно свирепствовал Асхат Аймагамбетов. Он готовился к этому заседанию — ездил по больницам, общался с медперсоналом и пациентами, о чем регулярно публиковал сводки в своем телеграм-канале. А его выступление на правчасе справедливо можно разбирать на цитаты и начинать проверки.

«Сегодня пересмотр тарифов зависит от воли министерства. Хочу — повышаю, хочу — нет. Пример: сокращение базового тарифа в онкологии. Что это дало? Никакой экономии, только ущерб для здоровья. С большим шумом и волевым методом тариф сократили на 20 процентов, рассчитывая сэкономить. А что вышло? Никакой экономии, наоборот, выплачено больше. Стоило ли это затевать? Конечно, нет. Это была ошибка», — заявил Аймагамбетов.

По состоянию на 21 января, кстати, со слов вице-министра здравоохранения Ержана Нурлыбаева, до сих пор нет новой тарифной сетки по лечению онкологии. Он так и сказал, что она в разработке. Как будто болячки онкобольных «войдут» в положение неповоротливого госаппарата и подождут новых цен на медуслуги.

Нашлись у Аймагамбетова претензии и в адрес правительства. Депутат указал, что, согласно статистике, основная нагрузка по финансированию ОСМС пришлась на граждан: при четырехкратном росте взносов работника и работодателя в 2020 году с 252 миллиардов тенге до 959 миллиардов тенге в 2024 году взносы государства сократились.

«Если в 2020 году из республиканского бюджета выплачено 298 млрд тенге, то в 2024 году — 289 миллиардов тенге... Сегодня не выполняются обязательства государства, не исполняются действующие нормы Закона. К примеру, только за счет самовольного изменения Минфином взносов государства за льготные категории в ОСМС в 2025 году недопоступит 300 миллиардов тенге. По итогам 2024 года имеется долг государства в размере 252 миллиарда тенге. Получается только из республиканского бюджета не допоступило свыше 500 миллиардов тенге», — отметил он.

Аймагамбетов обратил внимание и на то, что система здравоохранения довольно своеобразно реагирует на хроническое недополучение денег из бюджета — урезает в правах получателей медуслуг. Это о том, что ведомство Альназаровой предлагает уменьшить объем гарантированно получаемых медицинских услуг почти в два раза, с 57 процентов до 32. В услугах ГОБМП скоро останется только 13 заболеваний, а остальные Казахстан будет лечить исключительно платно, в рамках страховой медицины. Так можно будет сэкономить бюджетные деньги, которых не дают. Отыгрываться на заведомо зависимых, мягко говоря, не очень социальный подход.

«Взносы за страхование стали банальным налогом на здоровье. Фонд из страховой организации превратился в банк Минздрава. Граждане и врачи стали заложниками непоследовательных и непродуманных реформ. Доступность и качество медпомощи снизились. ОСМС почти дискредитирован в глазах граждан», — резюмировал Аймагамбетов.

Что на это всё ответила министр здравоохранения?

«Недолго осталось ждать. По итогам, как глава государства решит, так и будет», – заявила Альназарова журналистам.

Что тут можно сказать? Систему ОСМС, которую «Шежiре» критикует уже давно, заметили и депутаты, народного трибуна лепят из бывшего министра просвещения. Очень принципиальным Аймагамбетов стал после того, как оставил государственную службу и стал парламентарием. Вернее, не ушел, а стал штатным выразителем народного негодования. Технология отработана была еще в «старом» Казахстане.

Равенство в бедности. Сколько граждан зарабатывают меньше 170 тысяч тенге

Средняя зарплата по Казахстану по итогам 2024 года составила 390,3 тысячи тенге без вычета налогов. Статистически она подросла более чем на 10 процентов в сравнении с 2023-м. Но ее покупательная способность упала аж на 3,6 процента, что на самом бытовом языке означает — весь рост съела инфляция, и выросшие доходы не позволяют покупать больше. Это к слову о том, как неважен тенговому Казахстану растущий доллар при гигантской импортозависимости.

Расход в среднем на человека после вычета всех налогов составляет 295,9 тысяч тенге. Более 50 процентов из них уходит на продовольствие, а кое-где в регионах траты на еду еще выше. В Атырауской области «проедают» 60,5 процента от всех расходов, в Жамбылской — 61,6 процента, в  Жетысуской — 61,8 процента, в Туркестанской — 62,3 процента.

На непродовольственные товары типа одежды и техники при самых лучших раскладах остается менее четверти от всех расходов. 17,8 процента традиционно составляют платные услуги, а оставшиеся 8 процентов идут на погашение долгов, алименты и другие траты. Ни одного процента на формирование финансовой подушки безопасности, потому что денег нет.

Эти суммы — средние величины, вовсе не означающие, что 330 тысяч тенге в месяц есть у каждого в стране. На самом деле, людей, зарабатывающих в Казахстане более 170 тысяч тенге в месяц, всего 10 процентов. На них приходится почти 26 процента всего совокупного дохода населения.

«10 процентов казахстанцев имеют средний месячный доход менее 47,7 тысячи тенге. Еще 10 процентов — от 47,7 тысячи до 55,7 тысячи тенге. 70 процентов населения имеют среднемесячные доходы менее 106,5 тысячи тенге. На эти 70 процентов граждан приходится менее 48 процентов в общем объеме доходов населения», — пишет Energyprom.

Из этих подсчетов выходит, что минимум 20 процента казахстанцев не имеют доход даже на уровне минимальной заработной платы.

В конце декабря 2024 года Всемирный банк публиковал доклад «Оценка бедности и равенства Казахстана». В нем сказано, что значительно выросла доля детской бедности — с 27 процентов в 2006 году до 40 процентов в 2021.

«Отдельно следует остановиться на расхождениях в оценке бедности Всемирным Банком и Бюро национальной статистики при Агентстве по стратегическому планированию и реформам. Согласно БНС, в 2021 году уровень бедности составил 5,3 процента, тогда как ВБ оценивает этот показатель на уровне 8,5 процента. Для этого ВБ использует черту бедности, используемую для стран с доходом выше среднего (6,85 доллара в день на душу населения). По паритету покупательной способности (с учетом разницы в стоимости жизни и инфляции) в 2021 году эта черта составила 33,6 тысячи тенге на человека в месяц. Это значительное различие в оценке бедности более чем на 3 процентных пункта может иметь ключевое значение в мерах по борьбе с бедностью», — пишет аналитик Мадина Кабжалялова.

Что еще интересно, Всемирный Банк предлагает выделять категории бедных хронически бедных — долю, которая не может выбраться из бедности на протяжении длительного периода, в течение нескольких лет. В Казахстане эта доля в 2021 году составила почти 30 процентов.

В докладе еще много интересного на эту тему, но конечно же зафиксированная Всемирным банком бедность в Казахстане вообще никак не связана с низким уровнем доходов 90 процента населения. Мы же не можем просто задвинуть на дальнюю полку предмет особой гордости чиновников — среднемесячную зарплату в районе 330 тысяч в месяц на руки. Богато живет «новый» Казахстан. Местами.

Время платить. Сколько мы потратим в ближайшие годы

На совещании экспертного совета при министерстве национальной экономики пришли к выводу о том, что пора принимать «непопулярные меры», которые откладывались в предыдущие годы. Причины понятны — очень плохое исполнение прошлогоднего бюджета и как результат, медленное, но верное истощение Нацфонда.

Напомним, за 11 месяцев 2024-го было собрано 10,8 триллиона тенге, это на четверть меньше прогноза на год. Дефицит был закрыт за счет поступления нацфондовских 5,29 триллиона тенге. Ситуация с дефицитом и сбором налогов, таким образом, продолжает ухудшаться. Статистика за весь год еще не вышла, но вряд ли что-то изменится радикально по итогам декабря. Так что меры будут приняты.

В частности, еще 3 января Токаев заявил, что нецелесообразно поддерживать высокий курс тенге сжиганием золотовалютных резервов. То есть девальвация уже рассматривается как вариант. Заодно кстати поможет улучшить ситуацию с бюджетными доходами. Что еще? Основная тема — это повышение налогов. Поправки в налоговый кодекс обсуждаются в мажилисе уже сейчас.

К примеру, корпоративный подоходный налог на банки. Сейчас его ставка 20 процентов, правительство предлагает установить его на уровне 25 процентов. Но многие парламентарии и эксперты считают, что разумно повысить ее до 30 процентов. Понятно, что расходы кредитные организации так или иначе перекинут на клиентов, во всяком случае, частично. Кроме того, предполагается перенести сроки введения налогообложения вознаграждений по государственным ценным бумагам с 2030 на 2026 год, пересмотреть налогообложение игорного бизнеса. Эти меры призваны увеличить доходность поступлений в бюджет на более чем 1 триллион тенге.

Но этого явно недостаточно (всего лишь четверть от фиксируемой недоимки), так что очевидно, что будут и другие «непопулярные» шаги. Сейчас обсуждается увеличение акцизов на алкоголь и трансжиры, используемые в пищевой промышленности. Это заденет уже куда большее число людей.

Самая большая бомба — повышение НДС. Сейчас рассматриваются варианты его увеличения с 12 до 20 процентов. Вероятно, будут закрыты и многочисленные лазейки, позволяющие платить налог по льготным ставкам. Вообще низкий НДС был всегда гордостью нашей страны, но похоже эти времена потихоньку заканчиваются. Ну, и наконец, могут быть ограничены целевые трансферты из Нацфонда.

Всё перечисленное законами никак не регулируется и может меняться просто на уровне президентских указов. Если собранных налогов не хватит, то введение ограничений из фонда станет самым логичным способом внедрения «мер экономии». В общем, вариантов «затягивания поясов» более чем достаточно. Мало кому они, впрочем, понравятся.

На этом фоне правительство начинает масштабную программу инвестиций в жилищно-коммунальное хозяйство. Нашли, так сказать, время и место. Попробуем набраться задора и энтузиазма больших проектов, послушав почетного энергетика Казахстана Армана Кашкинбекова, который в интервью «Закону» детали грядущей модернизации.

«Проект рассчитан на 2026-2029 годы, предстоит большая интенсивная работа, которая оценивается, предварительно, в более чем 13 триллионов тенге. Средства пойдут на модернизацию сектора ЖКХ, энергосетей, станций, ТЭЦ, а также на цифровизацию, автоматизацию, внедрение искусственного интеллекта. Пришло время, когда идеи и технологии, которые сейчас уже доступны на рынке, должны быть применены и у нас», — сообщает он.

Как уточняет газета «Время», спонсорами всего этого буйства обновления будут граждане, «для которых выставят новые счета за комуслуги». Тоже непопулярные меры. В общем, хорошая новость, что платить, похоже, будут все. Плохая в том, что платить будут все, но некоторым это будет сделать сложнее. Не все казахстанцы богаты как банки.

Средство от головной боли. Как Минздрав позволяет «СК-Фармации» зарабатывать на бюджетных лекарствах

На днях Агентство по защите и развитию конкуренции опубликовало отчет об Анализе состояния конкуренции на рынке оптовой реализации лекарственных средств по стране за 2022-2023 годы. Проверка показала, что методика формирования предельных цен на лекарства позволяет искусственно завышать цены на воспроизведенные медикаменты. В то же время в международной практике препараты могут быть дешевле на 30 и более процентов.

«Серьезные недочеты в работе усматриваются в деятельности РГП на ПХВ "Национальный центр экспертизы лекарственных средств и медицинских изделий", который "поверхностно" сравнивает цены на препараты в соседних странах, ограничиваясь только данными, представленными заявителями. Непрозрачность процедуры поставки медикаментов и недостаточный уровень ориентированности ТОО "СК-Фармация" на прямые закупки препаратов у производителей также приводит к увеличению расходования бюджетных средств», — сказано в отчете АЗРК.

Очень деликатно регулятор пишет, что есть риск незаинтересованности «СК-Фармации» в наличии ценовой конкуренции, поскольку его прибыль формируется за счет наценки от 5 процентов до 7 процентов от стоимости закупаемых лекарств. Из этого следует, что чем выше стоимость препарата, тем больше прибыли получит Единый дистрибьютор.

«"Посредники" в лице дистрибьюторов ввиду непрозрачности процедуры поставки лекарств и медизделий могут в значительной степени завышать свою маржинальность (не регулируется законодательством) за оказанные услуги, тем самым извлекая из этого сверхприбыль, что в свою очередь прямо приводит к необоснованному увеличению расходов республиканского бюджета», — сказано в документе.

Разве это не повод отреагировать адекватно, по-государственному, с принятием мер? Хотя Агентство по защите конкуренции отреагировало, наивно надеемся, что это что-то изменит.

Вообще, АЗРК рекомендовало Минздраву устранить причины, способствующие необоснованному удорожанию лекарств. И далее само же пишет, что 25 декабря 2024 года уполномоченный орган внес нужные поправки в правила формирования предельных цен и наценок на лекарства. То есть устранил замечания до официального опубликования результатов проверки АЗРК. Какая интересная схема. Госорган так легко относится к тому, что у нас такие чудеса с ценами в обороте лекарств, которых мы, как выясняется, за исследованный период и производить своими силами стали значительно меньше. Короче, все исправились, не будем ворошить прошлое.

Например, в 2021 году импорт лекарств и медизделий в страну составил 466 миллиардов тенге, а собственное производство — 202,2 миллиарда тенге. Доля отечественных медикаментов к ввезенным тогда составила 31,9 процента. В 2022 году эта доля упала до 20,2 процента, а импорт вырос до 642,6 миллиарда тенге. в 2023-м производство лекарств снизилось еще больше — до 18,2 процента к объему ввезенных.

Что самое интересное, «производство отечественных лекарственных средств не ориентировано на развитие, порядка 94 процентов продукции реализуются в рамках ГОБМП и (или) в системе ОСМС», сообщает АЗРК. Это вообще-то означает, что наша хваленая фарминдустрия, об успехах которой чиновники докладывают президенту, буквально держится за счет госзаказа. Нельзя сказать, что это плохо. С протекционизма многие страны начинали развитие своей промышленности. Но если всё будет, как сейчас, вернее, как было четыре, года то заинтересованности в выпуске конкурентноспособных лекарств может и не появиться. Хотя, о чем это мы? Ведь самая главная конкуренция у нас за бюджет, а в этом смысле отечественная фармация очень успешна. Головную боль у чиновников точно снимает.

Карательная экология. Как идет борьба за чистоту окружающей среды

На днях в правительстве отчитывался об экологии профильный министр Ерлан Нысанбаев. Всё заседание прошло на ура с позитивным докладом о реализации национальной экологической акции «Таза Казахстан» по посадке деревьев, уборке территорий и дворов, ликвидации 4,5 тысячи стихийных свалок. В общем, всё могло и закончиться красиво, если бы участники заседания не встретились с журналистами на брифинге.

У Нысанбаева спросили, кого наказали за черный снег, накрывший город Сатпаев 10 января. За 11 дней ведомственные экологи уже могли бы и разобраться с непосредственными виновниками локальной экологической катастрофы. Что они и сделали.

«Был проведен анализ, я знал, что будет вопрос. Значит, было зафиксировано превышение предельно допустимой концентрации по диоксидам и оксидам азота. Единственное, какие меры приняты, я сейчас не буду гадать. Я не знаю, штрафовали кого-то или нет, я в это время был в отпуске», — ответил находчивый министр.

Не такой важный вопрос, чтобы кто-то министру докладывал о черном снеге, мы поняли. Не портить же бастыку приятные воспоминания после отпуска проблемами каких-то жителей какого-то города.

В Сатпаеве в принципе сконцентрировано большое количество промышленных предприятий — шахты, рудники, предприятия «Казахмыса» и ТЭЦ, которую топят дешевым углем с зольностью 40 процентов. Так что круг экологических «вредителей» примерно понятен. И это совершенно точно не водители автомобилей, прогревающие зимой транспорт во дворах дольше 5 минут.

Вплоть до 2025 года за прогрев машин никого не штрафовали, хотя норме больше 20 лет. Но стоило в парламенте один раз поднять этот вопрос, как доблестная полиция взялась за дело своим любимым способом — штрафами.

Больная экология в Казахстане — проблема не только промышленного Сатпаева. Все регионы задыхаются от вредных выбросов, но собак спустить решили на водителей. Нысанбаев тоже высказался о пятиминутных прогревах, заявив, что в северных регионах этого времени хватает, чтобы прогреть машину.

«С точки зрения экологии мы полностью поддерживаем такой подход. Оставлю машину на ночь на улице, утром посмотрю», — анонсировал проверку личным опытом глава Минэкологии.

Мы даже догадываемся, какими будут результаты этого эксперимента, даже если министру придется уехать из своего двора вслепую с заледеневшим лобовым стеклом.

Странно, что до сих пор никто не поднял вопрос об отмене нормы про пятиминутный прогрев, которой (в МВД подтверждают) свыше 20 лет. Казахстан может страшно гордиться своим автопромом, который выпускает с конвейеров транспорт экологического стандарта EURO-5, то есть почти безвредный для окружающей среды. Последние пять лет, судя по отчетам Казахстанской ассоциации автомобильного бизнеса, ежегодно продаются от 150 до 190 тысяч новых легковых автомобилей. То есть автопарк страны молодеет, его отрицательное влияние на окружающую среду снижается. За что штрафовать автовладельца на 5 МРП, если он погрел экологически чистую машину не 5, а 10 минут?

А вот к промышленным объектам, выбрасывающими всякие диоксиды и оксиды азота и прочую гадость, государство относится значительно лояльнее. Их периодически штрафуют, конечно же, но никто не закрывает смердящие заводы или ТЭЦ до устранения нарушений, потому что… Понятно, почему. Разговор с владельцем джипа и дешевого автокорыта — это разные жанры, а если владелец джипа еще и владелец предприятия, то здесь не каждый справится. Зато госорганы рисуют разные дорожные карты и нацпроекты по модернизации устаревших объектов.

На том же заседании правительства, где отчитывался Нысанбаев, и министр промышленности и строительства Канат Шарлапаев доложил премьер-министру о том, что 17 предприятий в отраслях, курируемых ведомством, «должны внедрить наилучшие доступные технологии, что позволит снизить воздействие на окружающую среду и улучшить условия труда для работников предприятий». Работа кипит, упрекнуть министерства не в чем.

Ты какой-то не такой. Как найти объяснения загадочной отставке министра юстиции

Некоторые явления всё же требуют объяснения. Азамат Ескараев, посвятивший работе в органах юстиции 25 лет, был уволен президентом 9 января. Без формулировки «в связи с переходом на новую работу». Просто уволен без объяснения причин.

Этот факт делает отставку министра юстиции самой необъяснимой за последние годы. Увольнение обросло множеством конспирологических версий, хотя на самом деле всё на поверхности. Условия, на которых Казахстан урегулировал судебный спор с молдавскими бизнесменами Анатолом и Габриэлем Стати, длившийся с 2010 года, вызывают, как минимум, вопросы. Летом 2024-го правительство, Национальный банк Казахстана и стороны Стати достигли рамочной договоренности.

«Данное соглашение принято с учетом общественных интересов и не предполагает расходования бюджетных средств», — вот так об этой «победе» тогда заявил Азамат Ескараев.

Всё потому, что Казахстан не считал себя неправым, когда в 2010 году досрочно прекратил контракты на недропользование двух ТОО с участием компаний Стати. Тогда еще Министерство нефти и газа утверждало, что раскрыло мошенническую схему, по которой молдавские бизнесмены выводили из Казахстана сотни миллионов долларов. Общий ущерб от деятельности Стати в Казахстане правительство оценило в 140 миллиардов тенге по курсу 2010 года. Тем не менее, 19 декабря 2013 года арбитражный трибунал, куда адвокаты Стати обратились сразу после прекращения действия контрактов, вынес решение в их пользу, присудив около 497 миллионов долларов компенсации из более 3 миллиардов, заявленных в иске.

Впоследствии кроме Высокого суда Англии никакие другие судебные инстанции не приняли аргументы Казахстана о мошеннической схеме Стати. А те, между тем, выдвинули аргументы о том, что Казахстан стал оказывать на них давление, вынуждая продать принадлежащие им доли в нефтегазовом секторе после инвестирования в его развитие.

Как там было на самом деле, знают только люди, непосредственно участвовавшие в разбирательствах. Все детали не разглашались никогда. Но то, что вплоть до 2025 года стороны судились с переменным успехом, а в рамках иска Стати к Казахстану в 2017 году The Bank of New York Mellon объявил о заморозке 22 миллиардов долларов активов Нацфонда Казахстана (на тот момент это около 40 процентов), уже может говорить о том, что под претензиями Стати есть какие-то основания. Эти средства в 2018 году, кстати, по решению голландского суда были разморожены.

По поводу катавасии с судебными разборками Казахстана и Стати можно написать книгу, мы привели лишь некоторые эпизоды. Дело Стати находилось в ведении Министерства юстиции с сентября 2012 года, то есть 13 лет. Интересы Казахстана в международных судах представляла юридическая компания Bolashak Consulting group, аффилированная с бывшим акимом Алматы Бауыржаном Байбеком. В СМИ писали, что ежегодно казахстанским налогоплательщикам «удовольствие» судиться со Стати обходилось примерно в 60 миллионов долларов.

Но причем здесь Ескараев? Это он расторг договор с самым дорогим в истории Минюста бюджетным реципиентом Bolashak Consulting group в конце 2023 года сразу после того, как в отношении его предшественника Марата Бекетаева было возбуждено уголовное дело.
Может быть, президент и правда внимательно изучил биографию Азамата Несипбаевича, многие годы проработавшего в подразделениях Минюста по подготовке законодательных актов и их экспертизе? А потом проанализировал этот бесценный опыт со скандалами по поводу «сырых» проектов Строительного и Водного кодексов, разработанными уже в бытность Ескараева министром юстиции?

Да, ярких побед Минюста за время пребывания Ескараева в должности главы ведомства не было. То, что семья Стати частично удовлетворила свои запросы, успехом назвать сложно. Или казахская сторона потерпела такое сокрушительное поражение, что об этом решили не сообщать? Или Ескараев слишком рьяно взялся за дело? И его уход часть сделки? Ведь у нас за провалы чиновников ранее не увольняли. Может, за успехи?

Картофельные страсти. Цены взлетели, а дефицита нет

Казахстанцы давно привыкли к тому, что экспортные ограничения на продовольствие и ГСМ в стране никогда не вводятся просто так. Обычно они появляются по двум причинам — при растущем спросе в соседних странах и на фоне собственных скромных запасов. Но вот незадача — назвать защитой внутреннего рынка эти меры язык не поворачивается, потому что в рознице картофель уже подорожал почти вдвое, достигнув 500, а то и 600 тенге за килограмм. Можно, конечно, на это отреагировать пресловутым: «Скажите спасибо, что вообще есть».

С 2022 года в стране падение производства картофеля. В сезоне 2022-23 его собрали более 4 миллионов тонн, в 2023-24 — в два раза меньше. По итогам 2024 года Минсельхоз отчитался о сборе 2,9 миллиона тонн. При этом экспорт в сравнении с куда более внушительным урожаем 2022-го вырос в 1,5 раза — с 411 до 605 тысяч тонн. А Бюро национальной статистики в начале января констатировало в своей сводке, что в ушедшем году картофель в Казахстане подорожал почти на 40 процентов.

И при всех этих показателях для правительства стал недоразумением январский картофельный ажиотаж? Ведь именно 18 января, спустя примерно неделю неконтролируемого роста цен на картофель, Минсельхоз решился на закрытие экспорта на полгода. Для третьих стран, правда, куда страны ЕАЭС не входят. И в России, например, с запасами картофеля также грустно, как и в Казахстане. Так что еще не факт, что экспортоориентированные производители с контрактами на руках не вывезут в пределах общей таможенной границы еще сколько-нибудь социального овоща.   

«Данная мера не распространяется на страны ЕАЭС, однако экспорт в данном направлении будет находиться под наблюдением. Вместе с тем, учитывая складывающуюся ситуацию, 16 января текущего года полностью приостановлена выдача фитосанитарных сертификатов на экспорт. Принятые меры нацелены на обеспечение стабильности цен на картофель, недопущение необоснованного роста цены и запрет спекулятивных действий со стороны участников рынка. По данным МСХ РК, на сегодня имеющихся запасов достаточно для полного покрытия внутренней потребности до раннего урожая 2025 года», — сообщило правительство. Беспокоиться не о чем.

Государство также анонсировало принятие мер ко всем, кто вздумает нажиться на спекуляциях. С одной стороны, мы видим классическое проявление социальной ориентированности власти, а с другой — давление госмашины на рынок агропроизводства, который и при тотальной экспортной свободе не пышет 100-процентным «здоровьем», из года в год существуя на госсубсидии. Между тем достаточно вспомнить весенние паводки в северных регионах, на вотчине картофелепроизводства, и даже самому диванному эксперту станет понятно, что вероятность картофельного кризиса была очень даже реальной.

Уже есть прогнозы от экспертов, что к весне цена на картофель может подрасти до 750 тенге.

«Есть высокая вероятность, что весной мы увидим ценник картофеля на полке в рынке 1,5 доллара за килограмм. А вот какой будет курс доллара — это не ко мне», — рассуждает агроконсультант Кирилл Павлов.

Павлова можно, конечно, назвать хайпожором, но опыт казахстанцев свидетельствует, что цены чаще растут, чем наоборот.

Чем потом нам чиновники объяснят эту историю? В том, что объяснят, мы уверены. У нас ажиотаж то в связи с сахаром, то с топливом, то еще с чем-то, и постоянно кто-то виноват. Найдут и на этот раз. Лучше бы, конечно, нашли решение, но мы слишком многого требуем.

Неизбежность будущего. Что не силах предотвратить правительство

Традиционно наши СМИ подхватывают как сенсации те темы, о которых в режиме рутины пишет «Шежiре». Вот и на этот раз «Информбюро» обнаружило, что дело идет к концентрации населения в трех больших агломерациях — Алматы, Астане и Шымкенте. И, в случае с Казахстаном, речь пойдет не о трех дубаях или сингапурах, а о трех бомбеях, простите, мумбаях с поправкой на наши центральноазиатские пампасы.

Сайт дал слово чудом уцелевшему в ходе реформ науки географу Шерипжану Надырову, который высказал ту же мысль, которую мы упорно пытаемся донести до широкой левобережной общественности: стране от этого хорошо не будет, будет плохо. Только вот аргументация у заслуженного географа сомнительна с нашей точки зрения.

Так, по его словам, из-за быстрой урбанизации «мы лишаемся продовольственного сектора — сельскохозяйственного звена».

«Работать на селе будет некому, и сельхозпродукцию придется импортировать из-за границы», — излагает свои ценные мысли эксперт.

Жiгiттер и қыздар, повторим еще раз для тех, кто проспал последние 50 лет: для успешного агросектора сейчас не нужны многотысячные армии аульчан. Сельское хозяйство будет успешно развиваться даже в том случае, если 90 процентов крестьян и фермеров рванет таксовать и торговать в большие города. Сегодня технологии нужнее рабочих рук. То же самое и с добычей полезных ископаемых, если она выгодна, то работников завезут.

Но далее у Надырова есть еще более мощные тезисы про ключевые отрасли экономики, «которые должны быть собственностью государства и контролироваться, к примеру, через национальные компании». Простите, но у нас и так практически всё стратегическое так или иначе контролируется через мегахолдинг — Фонд «Самрук-Казына». Не так контролируют? Еще больше контроля надо?

И подобные рассуждения по всему интервью. Мы, конечно, об этом рассказываем не с целью уязвить эксперта, а показать, что понимания, как нам быть с демографическими процессами, как не было, так и нет. Хотя дедушка-географ добросовестно собирал информацию и высказывал свое мнение.

«В 2010 году мы с коллегами-учеными выпустили научный труд в трех томах "Пространственная организация территории и расселения населения Республики Казахстан до 2030 года". И главной проблемой в этой работе обозначено отсутствие системы пространственного управления экономикой и расселением населения», — поведал он.

Прошло полтора десятка лет, правительство попыталось два раза реиндустриализировать страну, наладить какой-то ненефтяной сектор, переселить побольше населения с юга на север. Все эти начинания постигла неудача. Почему? Мы не услышали ответа. Государство продолжает следовать той же экономической политике, которая предполагает, что мы сырьевая база. Потому что другой политики попросту нет.

Кстати, в упомянутом изданием прогнозе Минтруда есть немало пугающих фраз, но одна просто жуткая.

«К 2050 году, в соответствии с расчетами аналитиков ЦРТР (Центра развития трудовых ресурсов), при базовом варианте прогноза лидером по росту городского населения без учета мегаполисов станет Мангистауская область», — следует из прогноза.

Представили, что вечно недовольный и бунтующий Адайстан с идеями передачи рабочих мест по наследству, резервирования вакансий исключительно для местных и прочим милым трайбализмом станет урбанизированным, то есть амбиции населения только вырастут? «Шежiре» не скупился на критику правительства, но наивно было бы думать, что чиновники не замечают тенденций. Просто они в силах лишь учитывать их.

Остается только согласиться со словами ученого географа о том, что это приведет «скорее к негативным изменениям». Лет через пять или двадцать пять посмотрим. Наверное, не зря в свое время для программы развития страны в далекие годы «старого» Казахстана была выбрана дата 2030?

Специальность — руководить. Как реформируют чиновников

Агентство по делам госслужбы (о его руководителе — Дархане Жазыкбае — мы скажем отдельно) вносит изменения в два президентских указа о квалификационных требованиях к политическим и административным государственным должностям.

Главное новшество заключается в том, что всем высокопоставленным чиновникам, кроме руководителя аппаратов акимов областей, городов республиканского значения, столицы и аппаратов центральных исполнительных органов, в скором времени не будет нужна картонка о высшем образовании по соответствующей специальности, если у них есть практический опыт работы в конкретной отрасли от 13 до 15 лет. В зависимости от должности, на которую они претендуют. Наличие высшего образования вообще из требований не убирают, а вот по профилю станет не обязательно. Речь идет о министрах, акимах, их заместителях и так далее.

С чего вдруг такие послабления? В целях привлечения на политические и административные государственные должности кадров, имеющих большой опыт работы по конкретному направлению деятельности.

Для чиновников второй категории — помощников, советников, заместителей председателей комитетов, руководителей управлений исполнительных органов и т.д. — изменения в указы предполагают включение в стаж работу в силовых структурах, судах областного уровня, «так как опыт работы в этих структурах обеспечивает высокий уровень дисциплины, ответственности и правовой грамотности, что крайне важно для исполнения обязанностей на данных должностях».

Если заглянуть в биографии высшего руководства на левобережье, то изменения в указы выглядят как приведение текущей ситуации в формальный порядок. Например, у Олжаса Бектенова специальность «юрист». Заместитель премьер-министра — руководитель аппарата правительства Галымжан Койшыбаев вообще кандидат философских наук. Правда, окончил он МГУ им. Ломоносова.

Типичный пример чиновницы на своем месте — зампремьера Тамара Дуйсенова. У нее образование Ташкенского института народного хозяйства, она инженер-экономист, очень удобно — и инженер, и экономист. То же самое касается руководителей ведомств силового блока. А вот главный ЧСник Чингис Аринов — специалист по международным отношениям, закончивший еще и Академию гражданской авиации. До назначения на нынешний пост в системе по чрезвычайным ситуациям не работал, карьеру строил в системе Службы госохраны.

Теперь что касается акимов. Глава администрации Астаны Женис Касымбек — архитектор-строитель, окончивший еще и ЕНУ им. Гумилева. Градоначальник Алматы Ерболат Досаев — энергетик, что не мешало ему занимать высокие посты в финансово-экономическом блоке. Противоречия здесь нет, Алматинский энергетический институт давал образование такого уровня, что выпускник мог легко разобраться в любой отрасли, даже абстрактной и с птичьим языком, как у банкиров.

Корпус областных акимов в массе обладает дипломами юристов, экономистов, госуправленцев. Выделяются разве что глава Костанайской области Кумар Аксакалов — инженер-механик, кандидат экономических наук; актюбинский облначальник Асхат Шахаров вообще преподаватель физкультуры по образованию. Да и руководитель области Жетысу Бейбит Исабаев — журналист-международник.

И вроде изменение требований к высшему чиновничьему составу по части их образования оправданно — скамейка запасных не бесконечная. А с другой стороны, стоило ли тратить бюджетные деньги на стипендиатов «Болашака», если образование перестает быть таким важным.

Шаг здравый и хороший, профильный диплом не так уж и нужен на государственной службе. Это может подтвердить и председатель Агентства по делам государственной службы Дархан Жазыкбай, который, будучи кандидатом философских наук, побывал советником главы электрической компании KEGOC. Что-то там советовал энергетикам философ. Не потому ли, что его старший брат Бахытхан Жазыкбаев (кстати, с профильным образованием и, по отзывам, дельный специалист) трудится в топ-менеджменте того же KEGOC? Видимо, помня свой опыт, Дархан и предложил реформу.

Теперь и частный сектор. В Казахстане борьба с коррупцией выходит на новый уровень

В Уголовный кодекс вводят весьма занятные нормы «дача согласия на получение взятки, просьба или требование взятки» и «предложение или обещание взятки». Скорее всего, это никак не связано с тем, что каждый год Токаев заявляет о продолжении бескомпромиссной борьбы государства с коррупционерами, а Антикор к наставлениям президента прислушивается.

Мажилисменов, кажется, старания борцов со взяточничеством не особенно впечатлили. Депутат Николай Арсютин, например, так и спросил у зампреда Антикора Улана Саркулова, если новые нормы гарантируют привлечение к уголовной ответственности за любое упоминание о взятке, не начнутся ли необоснованные аресты?

«Привлечение к ответственности, я сразу хотел бы отметить, что это, прежде всего, профилактический эффект. Здесь повального привлечения не будет никогда. Мы смотрели международную практику, там буквально единичные факты, больше всего профилактического характера. Здесь также нужно отметить, что есть вопросы надзора со стороны органов прокуратуры, суда. То есть, вопрос профилактического характера», — ответил замглавы ведомства.

Какая святая простота. По какому волшебству в Казахстане перестанет работать формула «наказать невиновных, наградить непричастных»? Тем более, когда нужно будет «на практике регулировать риски». Это слова уже начальника департамента координации нормотворческой деятельности генпрокуратуры Альбины Маутовой, высказанные в ответе на вопросы другого депутата Сергея Пономарева.

«Законопроектом предлагается ввести уголовную ответственность за предоставление незаконного вознаграждения любому лицу, не являющемуся госслужащим. Логично, что ответственность несет как берущий незаконное вознаграждение, так и дающий его. Ну, так даже дачу чаевых в кафе можно преподнести как криминал. Дал на чай, посадили за взятку. Вот скажите, пожалуйста, не будет ли перегибов при правоприменении?» — поинтересовался мажилисмен.

И Маутова ответила, что уголовная ответственность за получение незаконного вознаграждения есть и сейчас, а теперь это коснется и частного сектора.

«Что касается тех рисков, о которых вы сказали, мы думаем, что этот вопрос необходимо будет на практике регулировать, исходя от таких вот правил — у нас отношения между работниками и работодателем регулируется трудовым законодательством. И если в этих актах предусмотрена возможность каких-то поощрительных мер в виде вознаграждений и бонусов, то здесь оно в орбиту уголовно-правовой сферы попадать не будет», — сказала представитель Генпрокуратуры.

Может ли ситуация докатиться до того, что несчастному официанту, получившему щедрое вознаграждение от благодарного посетителя ресторана, станут заламывать руки, а потом оправдываться тем, что перестарались и чаевые здесь, оказывается, разрешено получать? Нет, но это неточно. Усердие государства в борьбе с самим собой по факту может как обернуться, так и не обернуться перегибами на местах. Всё зависит от поставленных перед антикоровскими оперативниками задач. Неизвестно ведь, сколько там сотрудников захотят выслужиться перед начальством по раскрываемости.

Про ужесточение наказаний за взятки на пленарном заседании было много, про исключение факторов, вынуждающих давать взятки или создающих саму почву для коррупции, — ничего. Пока в решении любых бытовых проблем будет зависимость от волеизъявления какого-то должностного лица, коррупция не исчезнет. Это касается, в том числе, и сотрудников Антикора, получающих просто безграничное пространство для... эффективной работы. Ведь каждый чиновник олицетворяет собой страну.

Не победа, а профилактика. Как МВД переиграло преступность

Не прошло и недели, как Казахстан содрогнулся от подробностей чудовищного преступления пяти наркозависимых рецидивистов в Актау в мае 2024 года против девушки фитнес-тренера, как главный полицейский страны Ержан Саденов на расширенном заседании коллегии МВД подвел успешные итоги прошедшего года. В Багдаде все спокойно, короче.

«Благодаря принятым комплексным мерам в прошлом году в стране количество преступлений сократилось на более чем 12,5 тысячи, а общих уголовных правонарушений — на более чем 8 тысяч (...). Наряду с этим, благодаря внедрению современных методов расследования улучшена раскрываемость по всем категориям преступлений», — отчитались в МВД.

Мы уже рассказывали, как много правды о криминогенности Казахстана Ержан Саденов не считает нужным признавать. Глава МВД 25 ноября встречался с президентом, поделился с ним еще тогда теми же новостями, что и теперь на коллегии ведомства, а мы сравнили слова главного полицейского с опубликованными органами правовой статистики фактами, которые, мягко говоря, несколько отличаются.

«Хочу подчеркнуть, что достигнутые результаты стали возможными благодаря смещению акцентов на профилактическую работу. В текущем году необходимо активно продолжить это направление. Главное — максимально предотвращать преступления, устранять причины и условия, способствующие их совершению. 2025 год объявляю «Годом профилактики: полиция на страже закона и порядка»», — объявил Саденов на коллегии.

Интересно, а на Мангистаускую область его слова о «достигнутых результатах» распространяются? Где избитая и изнасилованная ранее судимыми наркоманами девушка через три дня после преступления сбросилась с девятого этажа, а ее истязателям совсем недавно суд назначил от 7 до 8,5 лет лишения свободы (только организатору похищения — 20 лет)? Даже прокуратура, редко обжалующая приговоры, внесла апелляционный протест с требованием ужесточить наказание насильникам.

Есть мнение, что Казахстан так заигрался в гуманизацию наказаний со своими девятью амнистиями и декриминализацией преступлений, что в 2020 году, по данным тогдашнего председателя комитета уголовно-исполнительной системы Жаната Ешмагамбетова, страна была аж на 100-м месте по количеству тюремного населения. В 2024-м, правда, судя по специальному отчету World Prison Brief Института исследований в области уголовной политики, у Казахстана уже 86-я позиция — 184 осужденных на 100 тысяч населения. В принципе, если еще сильнее захотеть, можем выйти на уровень Пакистана и Афганистана, где только 45 сидельцев на 100 тысяч населения. Но тогда прямая нам дорога в рейтинг самых небезопасных стран, где тот же «гуманный» Афганистан в тройке лидеров.

Но как это всё сочетается с формально не очень высокими показателями преступности? Может, полиция научилась как-то регистрировать правонарушения так, чтобы не огорчать начальство и общественность? Потому что у нас ведь всё по бумажкам. Хотя показатели преступности на самом-то деле отнюдь не низкие. По данным портала Numbeo, весной 2024-го в рейтинге государств по уровню преступности Казахстан занимал 75-е место из 146. В ranking.kz также отметили любопытные факты нашей внутренней статистики.

«В региональном разрезе самый высокий уровень преступности наблюдается в Астане: 156,9 правонарушения на 10 тысяч человек, против 150,5 годом ранее. В тройке антилидеров также оказались Южная столица и Атырауская область (...). Самым благополучным регионом можно было бы назвать Туркестанскую область», — пишут авторы, делая из этого вывод, что на юге по патриархальной привычке многое просто не попадает в документы: «речь скорее идет о высокой латентности преступлений и низкой выявляемости».

Может, так и по всему Казахстану? Может, это и есть та самая профилактика от МВД? Грозим пальцем и не записываем, зачем нам отчетность портить.

Мобильные переводы граждан начнут проверять. Казахстанцы уходят в себя и в кэш

О том, что налоговики периодически пугают тотальным контролем за мобильными переводами, казахстанцы уже с 2022 года, как правило, периодически узнают от таксистов или микроторгашей, которые вдруг перестают принимать безналичную оплату. Большинство при этом просто слышали новость, в детали не вдавались, но уже поддались социальной панике.

С 2026 года действительно ситуация изменится для всех, в том числе и обычных граждан, не занимающихся предпринимательством. Чтобы налоговики увидели в гражданине скрытого бизнесмена, им достаточно будет в 2025 году получить на личный счет три месяца подряд переводы от 100 и более разных физлиц на общую сумму 3 минимальных зарплаты (в данный момент — 255 тысяч тенге). Чиновники из Комитета госдоходов (КГД) так и сказали, что все ИИН, имеющиеся в их базе, по итогам 2025 года будут направлены в банки, которые дадут сведения о подпадающих под критерии налоговиков «нарушителях». Неважно, кто этот гражданин — активист родительского комитета или доброволец, собиравший пожертвования в помощь нуждающемуся, — придется объясняться с налоговиками.

Фискалы в свою очередь говорят, что их задача выводить из тени предпринимателей, скрывающих реальные доходы через прием платежей мобильными переводами. Но когда журналисты на брифинге конкретно спросили у руководителя управления администрирования доходов физлиц КГД МФ Дины Кусаиновой, не приведут ли такие старания к тотальному переходу казахстанцев на кэш, она так и ответила, что риски есть. Но подчеркнула, что законопослушных граждан, попавших в поле зрения камерального контроля, гораздо больше. И они предпочитают задекларировать обнаруженный неучтенный доход, уплатив с него налоги, чем нести гораздо большие расходы при наступлении административной ответственности.

Выяснился еще один любопытный момент — так как банковские карточки в Казахстане сильно «помолодели», взрослые граждане начали активно использовать в качестве инструмента безналичных расчетов детские карточки. Реакция Дины Кусаиновой была бесценной: «Значит, нам придется расширить количество контролируемых ИИН». То есть планируется пследить за налоговой дисциплиной не только взрослого населения, но и детей.

Повышение штрафов и ужесточение наказания за нарушение законов толком не работают — ежегодно число адмнарушений растет. Призывы поддержать государство, которое на налоги содержит больницы, школы, дороги, тоже осознанности не прибавляют. В эффективность трат собранных налогов не всегда верят даже парламентарии. Вот пример из жизни. Депутат Асхат Аймагамбетов рассказал, как работают государственные поликлиники с прикрепленным населением, оплачивающим обязательную страховку. Считай, еще один налог.

«Поликлиника, к которой я прикреплен, распределяет услуги так, что для получения помощи приходится ездить по городу: УЗИ в одном месте, КТ в другом, специалист в третьем. В итоге проще обратиться в клинику на платной основе, но государственная поликлиника всё равно ежемесячно получает за меня КПН, как за прикрепленного пациента. Государственные клиники порядка 50 процентов бюджета отдают на соисполнение, тогда как частные стараются оставить эти средства у себя. Возникает проблема закупки услуг у аффилированных организаций, у которых практически ничего нет, но при этом клиники прикрепляют население», — пишет Аймагамбетов.

Примечательно, что он выходец из исполнительной власти. Раньше Аймагамбетов занимал должности министра просвещения, а также образования и науки. А теперь, став депутатом, критикует здравоохранение, благоразумно не распространяясь, как расцвело при нем отечественное образование. Но нам важно, что Аймагамбетов показывает пример нашего менталитета — легче порешать все самому и на свои деньги, и не надеяться особо на государство. Что делать с таким мировосприятием налоговикам? Только модернизировать сознание.

Повторение истерии. Почему нам не грозит новая пандемия

Пока в Казахстане доедали новогодний оливье, из Китая пришла дурная весть — вспышка метапневмовируса, вызывающего тяжелые последствия для людей со слабым иммунитетом и хроническими заболеваниями дыхательной системы. По опыту ковидной истерии в Казахстане народ тут же возбудился, и поползли слухи, что очередной китайский вирус уже в стране.

Минздрав, со времен пандемии тоже наученный горьким опытом распространения дезинформации со скоростью света, 5 января выдал официальный отчет об эпидобстановке в стране.

«По данным Комитета санитарно-эпидемиологического контроля, с начала эпидемического сезона на негриппозные вирусы по республике исследовано 8 360 образцов. Из них выявлено 1866 (22 процента) положительных проб, в том числе наибольшее распространение получил риновирус — 680 проб или 36,4 процента (...) и в последнюю очередь метапневмовирус — 30 (1,6 процента)», — говорится в тексте.

Ведомство также указывает, что с 1 октября (с начала эпидсезона) в Казахстане зарегистрировано 2 002 335 случаев ОРВИ и 941 случай лабораторно подтвержденного гриппа, из них 910 случаев гриппа типа А(H1N1), 1 случай – А(H3N2) и 30 случаев гриппа В. То есть Минздрав зарегистрировал только 30 случаев страшного китайского метапневмовируса, и эту новость растиражировали все СМИ и большинство телеграм-каналов. Последний гвоздь в крышку возможной паники забил Токаев на днях.

«Сейчас все говорят о новой инфекции. Не нужно создавать ажиотаж. Нужно и дальше развивать сотрудничество с Китаем», — заявил президент.

Вот и всё, угроза хайвая ликвидирована. Нас в этой истории смущает несколько фактов. Минздрав признает, что заболевших более 2 миллионов человек, а лабораторных исследований провели только 8,3 тысячи. Скорее всего, пробы были отобраны у тяжелых пациентов, попавших в стационары. Не означает ли это, что если бы на все перечисленные 7 вирусов и грипп лабораторно исследовали пробы каждого из 2 миллионов заболевших, то цифры выявляемости были бы другими?

У всех ОРВИ схожая симптоматика — насморк, боль в горле, кашель, температура, недомогание. И когда заболевший человек обращается к врачу с такими жалобами, диагноз ставит врач. Он же, по всей видимости, и принимает решение, кого из пациентов отправить на лабораторное исследование, а кого — лечиться домой.

Очевидно же, что Минздрав не заинтересован в том, чтобы владеть достоверной информацией об эпидситуации в стране. Еще во времена Ажар Гиният в 2023 году, когда в сезон ОРВИ по стране гуляли корь и коклюш, глава ведомства отвечала на вопросы журналистов о том, кто и как принимает решение обследовать пациентов с теми или иными жалобами.

«Если каждый будет приходить — вот так меня обследуйте, без показаний... Не назначаются так обследования», — вот так говорила Гиният.

Скорее всего, с тех пор политика Минздрава не изменилась. Тем более, каждое обследование — это деньги, а в 2024 году бюджет здравоохранения сильно просел из-за нехватки финансирования.

Из открытых источников мы выяснили, что лабораторная диагностика одного вируса (а их в нашем случае 7 плюс грипп) стоит от 1,5 до 3 тысяч тенге. Пусть это будут условные 2 тысячи тенге вместе с расходами на забор биоматериала. Таким образом, постановка точного диагноза одному пациенту стоила бы государству 16 тысяч тенге. Заболевших — более 2 миллионов человек. Общая стоимость лабораторных исследований перевалила бы за 30 миллиардов тенге. У Минздрава явно нет таких денег, а массового мора людей от ОРВИ не происходит, так что дикие траты ни к чему. Да и нигде в мире, скорее всего, нет практики тотальных обследований каждого сопливого гражданина в эпидсезон.

Если вы думали, что часть двухлетней ковидоистерики была чисто политико-административной историей, то… вы могли не так уж и сильно ошибаться.

Медкнижки для курьеров. Вперед в прошлое

С 1 января стараниями министра торговли Армана Шаккалиева начали действовать новые стандарты доставки еды.

«Применение стандарта обеспечит прозрачность и унификацию требований на рынке доставки продукции общественного питания, повысит уровень доверия потребителей к предоставляемым услугам и будет способствовать укреплению системы продовольственной безопасности в Казахстан», — так объяснила нововведение председатель комитета технического регулирования и метрологии Жанна Есенбекова.

Курьеров обязали иметь личную медицинскую книжку с отметкой о прохождении медосмотров, проходить профессиональную гигиеническую подготовку и руководствоваться общепринятыми нормами и правилами поведения. Заодно потребителям государство гарантировало проверку заказов на предмет «установления внешних повреждений упаковки в ходе транспортирования».

Даже не знаем, с какого места начать обсуждение этого гениального министерского решения, которое видится невыполнимым и в какой-то степени бутафорским.

Кто такие курьеры доставки в Казахстане? Это молодежь, подрабатывающая в свободное время от учебы или другой работы. Те самые мопедисты и самокатчики, с которыми уже года три как не может справиться полиция и администрации крупных городов. Потому что это сообщество неписанных правил. И тут вдруг Шаккалиев решил, что курьеры еды законопослушно побегут за медкнижками, которые у них никто отродясь не спрашивал. Где они, самое главное, будут проходить гигиеническую подготовку, если не привязаны ни к какому объекту общепита, а платформы доставки еды — всего лишь электронные посредники между заказчиками и исполнителями?

Уровень наивности в министерских кабинетах зашкаливает. Не факт, что все повара и обслуживающий персонал в точках общепита имеют настоящие медкнижки и взаправду проходят медосмотры и профессиональную гигиеническую подготовку. Хотя они постоянно связаны с едой. Десятки тысяч курьеров, у которых в термосумках вообще не всегда еда, явно не тот контингент, с которого Минторговли следовало бы начинать разбираться с системой доставки, чтобы улучшить ее качество, как следует из формулировки чиновницы Минторга.

Допустим, всё же ведомство решит устроить адекватный контроль за соблюдением нового стандарта. Значит, нужны санкции для нарушителей. С кого начнут? С платформ доставки, отдающих съедобные заказы курьерам без медкнижек? Так нужны как минимум основания. Ни в Кодексе о здоровье народа и системе здравоохранения, ни в действующих санитарных требованиях к объектам общепита нет ничего про сторонних сотрудников доставки. Про собственный штатный персонал каждого объекта, занимающийся транспортировкой полуфабрикатов или готовой еды, требования есть. А про условных курьеров, совершенно случайных людей, ни слова. Всё это напоминает историю с наведением порядка в сфере техосмотра для машин — процедура стала для потребителей дороже, но ее проведение как было формальным, так и осталось.

Старания Минторговли весьма похвальны — любой потребитель хочет, чтобы сфера обслуживания сияла чистотой и блестящим отношением к клиентам. Однако курьеры, которые всего лишь развозят упакованную еду в термокоробках по домам, не главное зло в этой системе. Они первыми заинтересованы в идеальном исполнении заказов, чтобы не испортить себе рейтинг.

Наши чиновники любят ссылаться на международный опыт. Однако во многих странах, в том числе Запада, никаких санкнижек нет. И эпидемии как-то не косят потребителей услуг. Очевидно, что в случае изобретения новых правил и документов мы предпочитаем идти всегда своим уникальным и оригинальным путем.

Вообще, всё это опасный симптом. Все 2000-е и 2010-е государство последовательно снимало административные ограничения, чтобы бизнесу легче работалось. Сейчас кое-где процесс пошел вспять. Госслужащим уже совсем негде кормиться?

Казахстан, у которого не получилось. Какие итоги мы можем подвести

После всех праздников бросим прощальный взгляд в 2024-й.

Минфин решился скорректировать показатели республиканского бюджета в 2024 году — в последний раз. Увеличили расходы на МВД (охрана общественного порядка, УИС), «электронное правительство», школьное образование. В минусе — обслуживание госдолга, строительство и реконструкция объектов защиты от ЧС. Изменения не такие большие, как можно было бы ожидать.

Однако в целом ситуация довольно печальная. Выполнение бюджета по факту в этом году было провалено, об этом свидетельствует статистика за 11 месяцев.  Собрано 10,8 триллиона тенге налогов — почти на четверть меньше прогнозного плана в 14,3 триллиона тенге. Поступления корпоративного подоходного налога  составили 2,86 триллиона тенге вместо ожидаемых 4 триллионов (70 процентов от плана), НДС — 4,9 триллиона тенге вместо 6,8 триллиона тенге (72,1 процента).

Неналоговые поступления значительно превысили ожидания, составив 1 триллион тенге — почти в шесть раз больше плана. В основном это доходы от государственных активов в виде дивидендов. Но в целом этого не хватило даже на треть сформировавшейся разницы в доходах.

Дефицит бюджета, впрочем, удалось сократить благодаря трансфертам из Нацфонда. Оттуда было выделено 5,29 триллиона тенге, что на 48 процентов больше запланированного уровня. В итоге доходы республиканского бюджета составили 17,6 триллиона тенге, что на 4,9 процента меньше плана в 18,5 триллиона тенге. Расходы, впрочем, оказались тоже меньше прогноза в 21,3 триллиона тенге на 3,9 процента.

В итоге дефицит оказался меньше прогноза — 3 триллиона тенге вместо планируемых 3,18 триллиона. Однако ненефтяной дефицит (не учитывает трансферты из Нацфонда, заимствования и экспортные пошлины на нефть) достиг 9,5 триллиона тенге, хотя ожидался на уровне 8,2 триллиона тенге.

Что будет по итогам всех 12 месяцев, покажет вскрытие, но сенсаций ожидать не приходится. Подобного бюджетного провала не было давно. Планы на следующие бюджеты показывают, что и в 2025-27 годах дефициты будут расти, а трансферты из Нацфонда увеличиваться. Вопрос лишь, сколько там вообще останется через несколько лет при такой разбалансированной фискальной системе. Пока хотя бы нет проблем с госдолгом, но если ситуация не изменится — будут. И это в одной из самых обеспеченных энергоресурсами на душу населения стран мира.
О том, что так будет, «Шежiре» предупреждал не раз, и не два. О том, что среди правительства и экспертов спросом пользуется передовая теория «ждем высоких цен на нефть», — тоже.

Можно было бы подумать, что чиновники молчат, так как не хотят делиться планами по спасению экономики от политики профильного блока. Но возьмем человека, который общается и с госслужащими, и со специалистами, и с бизнесом, и при этом имеет право фантазировать. Вот считающий себя финансистом журналист Расул Рысмамбетов анализирует недавнее интервью Токаева.

«Однозначно, что президенту хочется скорейшего экономического роста страны. Однако надо четко понять, что "быстрый рост" и "устойчивый рост" — это две разные вещи. "Быстрый рост" — это продажа нефти и других полезных ископаемых, чем мы занимались первые двадцать лет независимости. (...) Нам надо быть честными перед собой и признать: сейчас экономике страны нужны другие показатели — рост в агропромышленном комплексе, в переработке во всех отраслях, в увеличении продукции с высокой добавленной стоимостью, в строительстве дорог, в развитии инфраструктуры, цифровизации, искусственного интеллекта и так далее», — считает эксперт.

То есть надо продолжать делать то, что спустя «двадцать лет независимости» пытался делать «старый» Казахстан — диверсифицировать экономику, запустить ненефтяные отрасли. Из этого делаем вывод — «новый» Казахстан это тот же «старый», но только новый.