О специфике внедрения общеимперского права
Не все знают, но в традиционном адате у казахов женщина не являлась полноценным субъектом права, наряду с детьми, рабами и умалишенными. Что при столкновении с европейской правовой системой порождало порой занятные эксцессы.
Из отчета С. Рыбакова о поездке к киргизам летом 1896 по поручению Императорского Географического общества:
С водворением русской власти началось юридическое уравнение прав мужчины и женщины среди киргиз. Но насколько еще дики киргизы и киргизки и к каким своеобразным и курьезным происшествиям ведет проникновение новых русских начал в старую вековую киргизскую среду, показывают, напр., следующие случаи, о которых мне рассказывали на месте.
Огромная часть киргизской территории, в том числе та, где я был, — район Мугоджарских гор, совершенно лишена путей сообщения, русских поселений совсем нет, и киргизы ездят исключительно верхом; между тем властям и путешественникам приходится пускаться в эти непроездные места; в этих случаях и возникают для них разного рода трудности и приключения при добывании лошадей.
Летом 1895 г. темирский уездный начальник Уральской области (М. И. Дубровин) проезжал с лесничим на Мугоджары. На урочище Кум-Сай, на реке Эмбе, в 20-ти верстах от Мугоджарских гор, понадобилось переменить лошадей, и взяли одну лошадь у киргизки-вдовы, которая одета была, по местному обыкновенно, в штаны; она заохала, затараторила, стала говорить, что ее, вдову, обижают, отнимают последнюю лошадь, а у нее мужа нет, некому ее защитить; когда эти причитания и упрямство не подействовали, она спустила с себя штаны и обнажила себя в присутствии уездного начальника; хорошенько не могли понять, что хотела она выразить этим, — презрение ли к присутствующим или дать доказательство, что она женщина, слабое существо, вернее последнее; только уездный начальник тотчас составил протокол и наказал ее 15-дневным арестом, для чего она доставлена была в гор. Темир. Киргизка, конечно, не ожидала таких последствий, так как до сих пор всюду водилось и по шаригату установлено, что за проступки женщин отвечали мужчины.
Но русская власть стала привлекать к ответственности и киргизок. В 1896 г. были привлечены к суду в Темирском уезде две киргизки по обвинению в сопротивлении властям.
Эти киргизки оказали сопротивление уряднику, когда последний приехал в один аул для производства переписи или сбора недоимок, чего-то в этом роде. Бабы выбежали из кибитки с палками и набросились на урядника, который был принужден отступить. Когда киргизок привлекли к ответственности, их убеждали по правде рассказать, почему они напали на урядника. Они решительно заявляли, что не виноваты, что исполняли только волю своего мужа-старика, который, когда приходил урядник, лежал в своей кибитке и кричал им оттуда: «Гоните этого урядника, что́ он тут шатается?» Ослушаться мужа им, бабам, нельзя, и они должны были не допустить урядника в их кибитку.
Сопротивление власти было оказано, и киргизки подлежали всей строгости законов, должны были быть приговоренными к арестантским ротам, и только по Всемилостивейшему коронационному манифесту они были освобождены от наказания.
Но вообще киргизской женщине нетрудно приспособиться к новым началам, вносимым русскими, залогом чего служит, между прочим, та свобода, какою пользуется женщина у киргиз и которая так выгодно отличает ее и дает ей преимущества перед женщиной татар и народностей Средней Азии, обреченной на вечное отчуждение от общественной жизни; причину, свободного положения женщин у киргиз надобно видеть в том, что мусульманство с своим шаригатом еще не успело ассимилировать киргиз, проникнуть вглубь их народных понятий и привить им свой условный и угнетающий взгляд на женщин.
