Сказали: нужно покинуть дом. Больно, неделя безэмоционального траура. Но не смирился. Узнавал, как можно повлиять, как остаться. Никак – принципиальное решение.
И всё равно не расклеился. Истаптывал город, литры кофе выпил, много-много работал. Разозлился – это мой дом, я должен здесь быть. Нашёл последний шанс, придумал его. Вероятность небольшая и нужно как следует постараться.
Постарался, оголился, всего себя настоящего вложил. Редактировал – чтобы даже отзвуков жалкости не было. Мужское и проникновенное, признательное письмо. Отправил. И жил так, будто никуда не уеду.
Десять дней прошло, ответили. Навёл идеальный порядок на балконе, вынес туда кресло. Рассматривал пятиэтажки напротив, машины, переваливающиеся через моих «лежачих полицейских», тихонько зеленеющие деревья. Улыбался по-ребячески. Праздник – я остаюсь, я буду здесь жить. Сила чувств, выраженная в словах, не дала разлучить меня с домом
И всё равно не расклеился. Истаптывал город, литры кофе выпил, много-много работал. Разозлился – это мой дом, я должен здесь быть. Нашёл последний шанс, придумал его. Вероятность небольшая и нужно как следует постараться.
Постарался, оголился, всего себя настоящего вложил. Редактировал – чтобы даже отзвуков жалкости не было. Мужское и проникновенное, признательное письмо. Отправил. И жил так, будто никуда не уеду.
Десять дней прошло, ответили. Навёл идеальный порядок на балконе, вынес туда кресло. Рассматривал пятиэтажки напротив, машины, переваливающиеся через моих «лежачих полицейских», тихонько зеленеющие деревья. Улыбался по-ребячески. Праздник – я остаюсь, я буду здесь жить. Сила чувств, выраженная в словах, не дала разлучить меня с домом