Прямая речь министра. Станет ли воспитание детей профессией
Что-то интересное намечается после принятия поправок по вопросам образования и защиты прав ребенка в Казахстане. На днях мажилис принял изменения в первом чтении.
Появится институт профессиональных приемных семей, куда вместо Центров адаптации несовершеннолетних будут отправлять на полгода детей, оказавшихся в трудной жизненной ситуации. Профессиональным приемным родителям будут платить зарплату ежемесячно в размере 70 МРП (258 400 в 2024 году) плюс по 10 МРП (36 920 тенге) на каждого принятого ребенка, коих в одну семью не дадут больше четверых. Непонятно, правда, если приемных родителей в семье двое, то 70 МРП на каждого родителя или на всю семью в целом? Для кого-то это существенные деньги.
Да еще и государство предупредило, что профессиональные приемные семьи после заключения договора с органом опеки и попечительства обязаны принимать детей в любое время без права выбора. А приемные дети, как известно, бывают разными — от скромных тихонь, которым доставалось от родственников-алкоголиков, до малолетних хулиганов со всеми перспективами пополнить ряды будущих сидельцев. Вызывает вопросы и обратная сторона медали. Воспитание в семейных условиях, пусть даже чужими людьми, конечно куда более гуманный способ дать ребенку оклематься после любой трудной жизненной ситуации, чем жить в Центре адаптации несовершеннолетних с решетками на окнах. Но что, если в реестр аккредитованных профессиональных семей попадет а-ля скандальный невменяемый знахарь Улыкбек Сманов? Летом 2024 года страна гудела по поводу этой истории: пока гражданин истязал шестерых приемных детей, органы опеки Шымкента утверждали, что он все процедуры и согласования перед усыновлением прошел — и психологические курсы, и курсы родительства.
У профессиональных приемных семей после принятия поправок в законодательство появляется экономический стимул. Кому-то ведь и 406 тысяч тенге в месяц — вполне себе деньги, тем более, что потерпеть надо всего полгода. А кто потом будет оценивать КПД этого профессионального воспитания — ребенку стало лучше или нет? И не будет ли злоупотреблений со стороны тех же органов опеки?
В мажилисе, кстати говоря, когда шло обсуждение поправок по вопросам образования и защиты прав ребенка, главному детскому охраннику — министру просвещения Гани Бейсембаеву — депутат Татьяна Савельева задала конкретные вопросы по поводу четкого толкования понятий «трудная жизненная ситуация» и «дети, нуждающиеся в специальных социальных услугах». Она попросила конкретно назвать категории детей, подлежащие передаче в приемные семьи. И министр замешкался. Не хочется сильно придираться к чиновнику и его ответам, но он всё-таки главное образовательное ведомство возглавляет, а нормально рассказать о вещах, непосредственно касающихся его деятельности, не в состоянии. Приводим цитату Гани Бейсембаева без редактуры.
Кто-то что-то понял? Мы не придираемся к речи чиновника, не все способны гладко говорить без бумажки. Но, очевидно, что министр был не совсем готов объяснить детали инициативы, от которой будут зависеть судьбы тысяч маленьких казахстанцев. И это хотя бы заметно. А те, кто освоил обтекаемые официальные формулировки и принимают судьбоносные решения, они, интересно, лучше продумывают свои предложения?
Что-то интересное намечается после принятия поправок по вопросам образования и защиты прав ребенка в Казахстане. На днях мажилис принял изменения в первом чтении.
Появится институт профессиональных приемных семей, куда вместо Центров адаптации несовершеннолетних будут отправлять на полгода детей, оказавшихся в трудной жизненной ситуации. Профессиональным приемным родителям будут платить зарплату ежемесячно в размере 70 МРП (258 400 в 2024 году) плюс по 10 МРП (36 920 тенге) на каждого принятого ребенка, коих в одну семью не дадут больше четверых. Непонятно, правда, если приемных родителей в семье двое, то 70 МРП на каждого родителя или на всю семью в целом? Для кого-то это существенные деньги.
Да еще и государство предупредило, что профессиональные приемные семьи после заключения договора с органом опеки и попечительства обязаны принимать детей в любое время без права выбора. А приемные дети, как известно, бывают разными — от скромных тихонь, которым доставалось от родственников-алкоголиков, до малолетних хулиганов со всеми перспективами пополнить ряды будущих сидельцев. Вызывает вопросы и обратная сторона медали. Воспитание в семейных условиях, пусть даже чужими людьми, конечно куда более гуманный способ дать ребенку оклематься после любой трудной жизненной ситуации, чем жить в Центре адаптации несовершеннолетних с решетками на окнах. Но что, если в реестр аккредитованных профессиональных семей попадет а-ля скандальный невменяемый знахарь Улыкбек Сманов? Летом 2024 года страна гудела по поводу этой истории: пока гражданин истязал шестерых приемных детей, органы опеки Шымкента утверждали, что он все процедуры и согласования перед усыновлением прошел — и психологические курсы, и курсы родительства.
У профессиональных приемных семей после принятия поправок в законодательство появляется экономический стимул. Кому-то ведь и 406 тысяч тенге в месяц — вполне себе деньги, тем более, что потерпеть надо всего полгода. А кто потом будет оценивать КПД этого профессионального воспитания — ребенку стало лучше или нет? И не будет ли злоупотреблений со стороны тех же органов опеки?
В мажилисе, кстати говоря, когда шло обсуждение поправок по вопросам образования и защиты прав ребенка, главному детскому охраннику — министру просвещения Гани Бейсембаеву — депутат Татьяна Савельева задала конкретные вопросы по поводу четкого толкования понятий «трудная жизненная ситуация» и «дети, нуждающиеся в специальных социальных услугах». Она попросила конкретно назвать категории детей, подлежащие передаче в приемные семьи. И министр замешкался. Не хочется сильно придираться к чиновнику и его ответам, но он всё-таки главное образовательное ведомство возглавляет, а нормально рассказать о вещах, непосредственно касающихся его деятельности, не в состоянии. Приводим цитату Гани Бейсембаева без редактуры.
«Законодательно, значит, предусмотрены все необходимые нормы, которые описывают, значит, все те ситуации, в которые попадает ребенок. Это первоочередное, значит, четыре категории — те дети, которые, значит, остались в трудной жизненной ситуации, это те, которые, значит, оставшиеся без родителей. Первоочередное. Второе, это дети, которые подвергшиеся определенному насилию. И, конечно, беспризорные или, значит, дети, которые, значит, попадают в эти ситуации. Поэтому здесь, конечно, первоочередное, это все эти дети должны быть обеспечены всей необходимой защитой и помощью со стороны государства, чтобы обеспечить их полноправную жизнь и безопасность пребывания в этих семейных устройствах», — выдал министр.
Кто-то что-то понял? Мы не придираемся к речи чиновника, не все способны гладко говорить без бумажки. Но, очевидно, что министр был не совсем готов объяснить детали инициативы, от которой будут зависеть судьбы тысяч маленьких казахстанцев. И это хотя бы заметно. А те, кто освоил обтекаемые официальные формулировки и принимают судьбоносные решения, они, интересно, лучше продумывают свои предложения?