#АнтикризисныеКоммуникации
Я за то, что, если есть конкретные опровержения, надо отвечать на беспочвенные обвинения – не отмалчиваться. Есть исключения, но в общем придерживаюсь такой позиции. Необоснованно обвинили – у вас есть однозначное опровержение – опровергайте. Но, как обычно бывает в кризисных коммуникациях, есть несколько «но». Вот небольшой пример.
Журналистка Ботагоз Омарова
написала пост, в котором предположила, что министр сельского хозяйства не бывает в аулах и не получает информацию о ситуации в АПК из первых уст, то есть от аграриев. Мол, кабинетный чиновник.
В Минсельхозе быстро отреагировали. Предоставили отчет о поездках Айдарбека Сапарова по регионам. Указали даты, географию, приложили фотографии – сомнений о визитах министра к аграриям не осталось.
Так в чем же «но»? По-моему, в двух основных моментах. Во-первых, Ботагоз написала не только о том, что глава МСХ якобы не ездит по областям. Это не было основной идеей, на мой журналистский и читательский взгляд. Ее ироничные пассажи про кирзовые сапоги и Лукашенко, считаю, были художественными приемами вокруг конкретных проблем конкретных крестьян из Жамбылской области. Им Ботагоз посвятила
почти треть поста. Достаточно большая часть, которую нельзя не заметить.
Но в ответе Минсельхоза,
который я видела, ни слова о жамбылских аграриях. Могу предположить, что в МСХ уже комментировали ситуацию и она, возможно, неактуальна, но написать о ней в ответе на пост Ботагоз, хотя бы одним предложением, стоило. Раз взялись за опровержение.
ℹ️
Опровержения, дающие ответ на одну часть обвинения и умалчивающие о другой, вызывают лишние подозрения. Будьте последовательны. Даже если вам нечего сказать по какому-либо моменту обвинений (а это нормально), все равно упомяните его, так и скажите, что вам пока нечего сказать. Не вызывайте лишних подозрений.
ℹ️Вторая сторона – это
каналы коммуникаций и их аудитории. Я придерживаюсь позиции, что
реагировать на проблему надо на той же площадке/платформе, где она происходит, и работать на ту же аудиторию, которая увидела или прочитала о ней.
Если, конечно, проблема не стала кризисом, распространившись по другим каналам внешних коммуникаций. В случае с Ботагоз и МСХ – не распространилась.
Пост Ботагоз изначально вышел в ее Telegram-канале и не разошелся. Тем более это был выходной день. Ответ МСХ вышел через два дня на информационном портале Toppress. Не утверждаю, что это единственный канал, где опубликовали ответ, может, он был еще где-то и еще раньше. Суть в том, что
до аудитории Ботагоз ответ МСХ вряд ли дошел. Вряд ли журналисты, общественники, правозащитники, которые, думаю, составляют б
ольшую часть ее подписчиков, читают Toppress.
Что можно было сделать? Раз решили отвечать. • Можно было пригласить Ботагоз присоединиться к очередной командировке министра – она, я уверена, написала бы о приглашении, и аудитория записала бы плюсик главе МСХ.
• Возможно, кто-то сочтет такое приглашение за пресмыкание перед журналистами:
не поддаваться критике журналистов и блогеров – это тоже позиция и стратегия, имеет право на существование, не осуждаю. В таком случае можно было ответить в Telegram. В канале с похожей аудиторией или в канале самого МСХ.
• Если политика Telegram-канала министерства – только официальные новости, то можно было, к примеру, найти какой-нибудь релевантный инфоповод и сделать релиз с отчетом о поездках главы МСХ.
Как видите, много «если», «возможно». Это только подтверждает то, что
выбор стратегии реагирования на проблему или кризис – субъективная штука. Надо знать контекст, нюансы, политику руководителя, оппонента, мн. др. Поэтому мои варианты – поверхностные предположения.
Но про
полноту текстов опровержений и
антикризисные действия на той же площадке для той же аудитории я говорю со знанием дела.
P.S. Прошу не рассматривать пост как критику в адрес МСХ и его пресс-службы. В профессионализме как минимум одного человека там я не сомневаюсь и, кстати, предупредила его об этой публикации. Она исключительно про кризисные коммуникации, а описанная ситуация – иллюстративная.